Это была пухленькая женщина неопределенного возраста, в который невзрачные девушки вступают годам к тридцати и который продолжается у них до старости. Она шла ссутулившись, будто пряча грудь и принадлежность к женскому полу. Мешковатая юбка обтягивала полную фигуру, скромные туфли на низком каблуке мешали заметить удивительно изящные икры и лодыжки.
Даже под жарким утренним солнцем незнакомка обхватила себя руками, точно ей было холодно. Близорукие глаза вглядывались в тропинку сквозь стекла роговых очков, длинные тусклые волосы безжизненно спадали на глаза. Женщина подошла к яхте и посмотрела вверх, открывая нездорово полное лицо. Болезненно-бледную кожу покрывали прыщи, словно у подростка, живущего исключительно на чипсах и коле.
Женщина сняла роговые очки. По обеим сторонам носа остались красные вмятинки.
Огромные раскосые кошачьи глаза темно-фиолетового, почти черного, цвета невозможно было не узнать.
— Джанни… — прошептал Крейг. — Господи, Джанни, неужели это ты?.. — У него чуть сердце не разорвалось от жалости.
Джанин смахнула с лица тусклые волосы и опустила взгляд.
— Извини, что побеспокоила, — донесся еле слышный голос. — Я догадываюсь, как ты на меня теперь смотришь, но можно все-таки к тебе подняться?
— Конечно, Джанни! Залезай! — Крейг придержал трап и застенчиво улыбнулся. Джанин поднялась на палубу. — Привет!
— Привет, Крейг.
— Извини, я бы с удовольствием встал, но придется тебе привыкнуть смотреть на меня сверху вниз.
— Да, — кивнула Джанин. — Я слышала, что с тобой случилось.
— Пойдем в салон. Баву должен приехать. Посидим, как в старые времена.
Джанин отвела глаза:
— Я смотрю, ты многое успел сделать.
— Яхта почти готова! — похвастался Крейг.
— Она у тебя настоящая красавица.
Джанин прошла в салон, и Крейг последовал за ней.
— Можно подождать Баву, — сказал он, вставляя кассету в магнитофон. Инстинктивно избегая Бетховена, Крейг выбрал Дебюсси. — А можно сразу хлопнуть по стаканчику. — Он криво улыбнулся, скрывая неловкость. — Честно говоря, мне бы не помешало.
Джанин уставилась на свой стакан, не прикасаясь к нему.
— Баву говорил, что ты по-прежнему работаешь в музее.
Она кивнула, и сердце Крейга сжалось от беспомощной жалости.
— Что-то Баву задерживается… — сказал он, не зная, как поддержать разговор.
— Крейг, у меня плохие новости. Не хотелось, чтобы ты услышал это от посторонних… — Джанин подняла взгляд. — Баву сегодня не приедет. Он больше никогда не приедет…
После долгого молчания Крейг тихо спросил:
— Когда это случилось?
— Вчера ночью, во сне. Сердце не выдержало.