– Я… Я… не делал этого… Мамой клянусь, господин. Это наговоры.
– Наговоры, говоришь. Понимаю. В городе много злых языков, и все, что говорят, слушать необязательно. Так ведь?
– Все верно, ваша милость, оболгали меня…
– Сильтак, он так и не понял, – укоризненно покачал головой Антон. – Что мы пришли сюда не сказки его слушать. Отрежь ему ухо для начала.
Не успел скупщик сказать хоть слово, как гладиатор ухватил Джози за ухо и отрезал кинжалом и быстро сунул тому в рот, открытый для крика. Снизу ударил по челюсти сапогом. Клацнули зубы, и Джози громко завыл.
– Будет орать – отрежь ему язык, – абсолютно невозмутимо произнес Антон. В его сердце была пустота. Не было гнева и жалости. Он смотрел на скупщика равнодушным взглядом, как смотрят на пустую бутылку, валяющуюся в кустах. Скупщик проникся и примолк. Он, тихо поскуливая, держал руку у отрезанного уха, сквозь его пальцы текла кровь.
– Не надо! – плача, попросил Джози. Прошу… Меня заставили…
– Да мне все равно, Джози, – ответил Антон. – Отдай мне мои вещи, и мы уйдем. Я не собираюсь тебя калечить или убивать. Где моя одежда? Мой молот, деньги и амулет?
– Все здесь, ваша милость, – приободрившись, быстро и горячо зашептал скупщик. – Кроме амулета. Амулет у Кистеня. Он скоро придет…
– Сильтак, сходи с Джози и забери мою одежду, молот.
Вскоре мешок с вещами и молот стояли у ног Антона.
– Джози? – спросил Антон. Во сколько ты оценил мою жизнь.
– Что?.. Как это?.. – скупщик растерянно поморгал глазами.
– Ну, сколько тебе заплатили за меня Рассветные? – пояснил Антон.
– Э-э-э… и, заметив, как опасно прищурился сквайр, залепетал: – Мне дали три золотых империала серебром…
– Немного. А во сколько ты оцениваешь свою жизнь?
– Мою жизнь? – Джози вспотел и облизнул губы. Он затравленно посмотрел на Антона на спокойно стоявшего старика.
– Я это к чему спрашиваю? К тому, сколько дать наемному убийце. Я тебя не трону, но не могу оставить без наказания твое предательство.
– Наемному убийце? Э-э-э… Десять империалов.
– Десять империалов? – задумчиво проговорил Антон. – Дороговато. Но ничего не поделаешь, я заплачу… Но ты можешь выкупить свою жизнь, заплатив мне эти десять империалов золотом или серебром. Что скажешь?
Глядя, как растерянно блеснули глаза скупщика, Антон увидел, что тот понял, в какую ловушку угодил со своей жадностью. Он мог назначить любую небольшую сумму и откупился бы, но подумал, что десять империалов – это слишком много за его жизнь, и сквайр не будет ее тратить. Все это можно было прочесть на лице Джоси. И досаду, и удивление, и вспыхнувшую жадность.