Огромный песчаный кальмар грохнул своем рыхлительные щупальца о твердь, начиная ими попеременно шевелить. Раз, два, три и… огромная туша приходит в движение. Пока медленное, всего пару-тройку метров за один слаженный рывок щупальцами, каждое из которых длиной с большинство улиц города, но он ускоряется и ускоряется, двигаясь прямо на меня.
Хотя, если уж быть точным, то на тех, кто стоит за моей спиной, отправляя в уже изрядно кровоточащую пасть чудовища гранаты и пули. Необходимо уйти в сторону.
Наверное, я выглядел очень смешно со стороны, выполняя семенящие шаги в стиле «танцующих лебедей», быстрым темпом уходя с вектора движения монстра, особенно если учитывать полуголую смуглокожую девушку, болтающуюся у меня в руках и сильно не радующуюся происходящему. Впрочем, мне в «боевом режиме» было глубоко плевать на всё и всех — усеменив в сторону от набирающего разгон ихорника, я метко подкинул оглушительно взвизгнувшую Нимею на седло подъехавшего ко мне мужика. Тот, получив полуголой и расстроенной девчонкой куда придётся, охнул, явно желая задать вопрос, но его лошадь была радикально другого мнения, пустившись наутек.
Отлично. Можно присоединиться к веселью. Хотя нет, не вижу смысла. Лучше зайти с другой стороны.
Хайкортцы разъезжались широким полукругом от монстра. Отстрелив последнему в пасть гранату, они пришпоривали лошадь, охотно удаляющуюся от монстра, пока разумный перезаряжал оружие. Затем, перекрутившись в седле, горожанин вновь производил выстрел. Дешево и очень эффективно — рывками перемещающаяся и угрожающе молчащая тварь никак не могла выбрать себе цель. Интеллекта гиганта хватало лишь для понимания, что ему приносят ущерб, но с актуализацией сведений было плохо.
Я тем временем спокойно вытащил оба своих автомата, разглядывая с двадцати-тридцати метров зад проползающей мимо туши. Тот представлял из себя отвратительное и пугающее зрелище. У ихорника было куда больше, чем четыре ловчих щупальца, вслед за тварью волочился целый пучок из нескольких десятков длинных и бледных псевдоподий, часть из которых была скручена в тугие покоричневевшие «пружины», прижатые вплотную к заду колоссальной дряни.
Ихор в этих сжатых и готовых к удару щупальцах светился ярче всего.
Туда я и открыл огонь сразу из обоих автоматов, выжимая максимум из боевого режима. Откинувшись назад на полусогнутых ногах, я, сжав зубы чуть ли не до хруста, раз за разом прогонял по рукам импульсы, гася сильную и противную отдачу примитивных шмайссеров. Оба скорострела пинались и лягались в моих руках, похожие на двух обезумевших ослов. Можно сказать, что задница подвела своего владельца. Кривизна моего оружия и бой на весь магазин вполне компенсировались гигантскими размерами этой части «кальмара», а свернутые и напряженные ловчие щупальца, разрываемые пулями в клочья, оказались чересчур нежными по сравнению с стенобитными передними собратьями.