Один из лейтенантов привел за руку чумазого подростка, одетого в заляпанную мазутом телогрейку. Тот почему-то даже не сопротивлялся. Напротив, с достоинством вошел в купе и только тут вскинул на сопровождающего вызывающий взгляд: мол, докладывай…
— Вот, товарищ полковник, заяц… — кивнул на парнишку лейтенант.
— И никакой я не заяц, — гордо выгнул грудь паренек, — а партизан. И сейчас тоже еду на фронт.
— Едет, точно, — подтвердил лейтенант. — Только что из-под лавки его достали. Так что просим вас, товарищ полковник, как старшего принять соответствующее решение…
— Думаю, что поначалу этого вояку надо бы накормить, — сказал я.
Мои соседи по купе, а ими большей частью были фронтовики, возвращавшиеся из госпиталей и командировок, сразу же оживились. На столике тотчас же появились сухари, консервы, сахар, чай.
— Заправляйся, хлопец!
— Меня Сенькой зовут, — все с тем же достоинством уточнил хлопец.
— Хорошо-хорошо, Сеня, будь как дома.
Я же смотрел на нежданного попутчика с раздумьем, прикидывая мысленно, что с ним делать. На первой же остановке его, конечно, следует снять с поезда. И отправить домой, к матери, которая, поди, с ног сбилась, разыскивая сына.
— Где твой дом, Сеня? — спросил я парнишку.
— Нет у меня дома, — с истинно детской беззаботностью ответил тот, выковыривая из банки тушенку.
— А мама?
— Никого нет. Я один…
Да, было над чем задуматься. Но что же делать? Везти зайца с собой? Но ведь я еще и сам не знаю, что ждет меня впереди.
Начал объяснять пареньку, что на войну ему еще конечно же рановато, лучше все же остаться в тылу. А там видно будет.
Сеня слушал меня в пол-уха, пил слабый чаек из алюминиевой кружки, одновременно с хитрецой посматривая вокруг. Мол, ладно, говорите, а я сделаю по-своему, все равно доберусь до фронта.
Расстались мы с Сеней часа через два, когда поезд притормозил на очередной остановке. Сеня, накинув на себя фуфайку, поблагодарил за еду и неопределенно сказал:
— Слезу. Может, и вправду никуда не поеду… — А выйдя из вагона, оглянулся, крикнул нам, столпившимся в тамбуре: — А вот и поеду! Только с другим эшелоном! Схоронюсь и — айда!
И побежал по путям, мотая на бегу длинными рукавами фуфайки.
Мы рассмеялись. Обхитрил, сорванец! Да, такой обязательно доберется до фронта!
…Ночью звездное небо будоражил рокот моторов вражеских самолетов. Их надсадный гул не в силах были заглушить даже перестуки вагонных колес. Летают, сволочи! Того и гляди, высыплют на эшелон свой смертоносный груз.
В небе там и тут скрещивались лучи прожекторов, глухо стучали где-то зенитки. Нет, наши не дремлют, встречают врага.