Когда мы покидали деревню, слышали позади автоматные очереди, голоса людей и собачий лай. Близкое дыхание погони всю ночь преследовало нас. А с наступлением рассвета над лесом все чаще стали появляться вражеские самолеты. Заслышав их гул, мы опрометью бросались под самое рослое дерево и укрывались под его кроной. У одного из лесных великанов решили зарыть в землю все, что мешало двигаться: планшеты, переговорные таблицы, карты. Оставили только личные документы, оружие, по одной карте и компасы.
К полудню преследование, кажется, прекратилось. Наступила непривычная тишина. Над головой голубело чистое, озаренное солнцем небо.
Мы совершенно выбились из сил, нервное напряжение дошло до предела. Хотелось броситься на любую кочку и, ни о чем не думая, заснуть…
Едва переставляя ноги, направились к небольшому заросшему кустарником холмику. Невдалеке вдруг послышалось рычание собак. Видимо, после короткого привала враг снова ринулся по нашему следу. Близкая опасность заставила нас мобилизовать последние силы и преодолеть еще метров пятьсот. Окончательно измотанные, мы выбрались на небольшой — метров пять в диаметре — островок и приготовились к бою. Распределили секторы наблюдения, договорились о строгой экономии патронов.
То, что произошло дальше, осталось до сих пор для меня загадкой. Метрах в трехстах от нас началась сильная перестрелка. Минут двадцать захлебывались автоматы и хлестко звучали винтовочные выстрелы. Порой над нами свистели пули, падали с деревьев сбитые ветки, и все-таки огонь велся явно наугад. Видимо, фашисты потеряли наш след и в бессильной ярости палили куда попало.
Стрельба смолкла так же внезапно, как и началась. И мы, разомлев под утренними лучами солнца, незаметно для себя уснули. Спать, правда, пришлось недолго — нас разбудил нудный гул самолета. Трехмоторный «Юнкерс-52» кружил над нами на высоте 50–70 метров, переваливаясь с крыла на крыло, выписывал виражи. Прижавшись к земле, мы следили за ним минут сорок. Как только он улетел, снова побрели на восток.
К вечеру вышли на опушку леса, чтобы уточнить свое местонахождение и прикинуть, далеко ли до Западной Двины. Реку мы намеревались форсировать этой же ночью. Метрах в ста от нас сиротливо темнела избушка с подворьем. Сколько мы ни наблюдали, вражеских солдат около нее не заметили. На крыльце ненадолго появлялся лишь сгорбленный старик да выходила за водой девчушка лет пятнадцати.
Когда сумерки сгустились, мы осторожно подошли к хате. Работавшая во дворе девушка, увидев странно одетых, забрызганных грязью людей, сначала испугалась, но, услышав русскую речь, успокоилась. Понять ее было трудно, поскольку говорила она только по-польски. К счастью, старик объяснялся по-нашему довольно сносно. От него мы узнали, что дном в хуторе побывали полицаи и предупредили о возможном появлении трех советских летчиков. За укрывательство они грозили расстрелом. За поимку русских обещали вознаграждение.