— Бери бумагу и карандаш. Они сидели больше трех часов. Михаил Иванович очень подробно рассказывал о работе лесхоза, директора и заместителя.
Самым трудным делом для Федора Ивановича оказалось печь хлеб. Добровольно взялась печь хлеб для Федора Ивановича жена Кирея Петровича Ксения Ивановна. Она сказала:
— Если желаете, то давайте муку, и я буду вместе со своим хлебом печь вам.
Федор Иванович привёз на тачке мешок пшеничной муки.
— А у нас ржаная мука. Буду вам печь отдельно.
— Никаких отдельно. Мешайте муку и пеките вместе. А лучше всего Вы, Ксения Ивановна, пеките хлеб и для себя и для меня из одной пшеничной муки. Я привёз сюда пять мешков муки. Если её не расходовать, она прогоркнет. У меня есть зерно. Мельница у вас есть?
— Мельница есть. Только молоть нечего. Вы приехали как с другого света. У вас все есть. У нас в декабре — феврале всё выгребли. Оставляли муку по два ведра на члена семьи, зерно забирали всё.
— Ксения Ивановна, Вы работаете?
— Да, преподаю математику. Потом пусть историки угадывают: им надо объяснить «Великий перелом» в сельском хозяйстве. Грабеж крестьян, раскулачивание объяснить издержками, притом мелкими издержками, роста. Подумаешь какие-то там пять или семь процентов семей изъять из каждой деревни. Остальные останутся и будут работать, и подчиняться новой власти и славить новую власть, не доедая, не допивая, не досыпая, работая в двух хомутах. Один хомут — это колхозная работа, а второй хомут — это свое подсобное хозяйство. За счет колхозной работы колхозник не может жить: колхоз платит колхознику ничтожно мало.
Один раз или два раза в год колхозник получает по килограмму зерна на трудодень, 153 раб. дня — 153 кг зерна. Хочешь — сам ешь, а хочешь — кур держи. К нам вернулось крепостное право в его худшем варианте.
— Моя жена тоже недовольна нынешними порядками. Она преподает немецкий язык. Переедем, будем дружить семьями. Жена у меня хороший человек. Вот увидите.
— Жену Вашу я знаю раньше Вас и лучше Вас. Мы с ней да с Соней учились с первого класса.
— Простите, пожалуйста, Ксения Ивановна, я забыл, что нахожусь в Александровской.
Михаил Иванович, встретив на улице Линька, поздоровался и сказал:
— Зверь, Василий Ефимович, бежит на охотника. Три дня хотел тебя увидеть и не получалось. А вот сам пришел. К рыбалке, Василий Ефимович, готов?
— Не готовился и готовиться не буду. Такому дураку рыбу ловить не буду. Пусть сам ловит. Они все против ловли рыбы.
— Василий Ефимович, опомнись. Лови себе да людям. Подвалы Мартына Лукича свободны, забиты льдом. Пользуйся.