Разве мама может забыть, как мы с ней двое суток ничего не ели и легли спать, не евши, а ночью нам батя принёс ухи и варёной рыбы. Мы остались живы и живём до сих пор. Разве может забыть батя, что мама осталась до конца дней своих ему верной, возложив на себя позор блудницы? Не может. Живите в согласии. Батя, дай мне слово, что обвенчаешься с мамой.
— Даю, сынок, — сказал Евдоким Васильевич. Какой ты у меня хороший, сынок. Обязательно перевенчаемся.
Вернувшись из-за Хопра, проводив Павлика, они случайно встретились с Долговым. Сидя на скамейке в тени дома, Мария Прокофьевна говорила:
— Вот, Васильевич, и лишились мы сына. Это нам наказание за наш блуд. Надо быстрее перевенчаться. Мы ещё достаточно молоды, чтобы рожать детей. Меня мама родила, когда ей было сорок шесть лет. А мне сорок.
— О чём вы? — спросил Михаил Иванович. Мария Прокофьевна подробно рассказала о проводах сына. Выслушав, Михаил Иванович сказал:
— Выходит, что сын у вас хороший человек. Надо перевенчаться быстрее.
Когда закончились конноспортивные соревнования и комиссия уселась средь поля за столом присуждать места, подъехал Запруцкий, спешился и сказал:
— Товарищи комиссия, первое место — Евдокиму Васильевичу. В будущей войне мы не будем смеяться над лошадиными фокусами, а будем рубать головы. А рубит Евдоким Васильевич в сто раз лучше меня.
Так и сделали. Первое место присудили Евдокиму Васильевичу с выдачей «Почетной Грамоты» и одной тысячи рублей премии.
— Первый раз в жизни умение джигитовать и рубить шашкой, пошло мне на пользу, — сказал Алдоня. По совету Михаила Ивановича Долгова, Степан Ефимович Сенчуков продал из колхоза Алдоне корову-первотёлку обдоенную и осеменённую, но не по колхозной, а по базарной цене — за четыреста рублей. Остальные шестьсот рублей распределили так:
Пятьдесят рублей на венчание, двести рублей положили на сберкнижку — на черный день, пятьдесят рублей оставили на текущие расходы, а на триста рублей сами приоделись и купили подарки Дашеньке и Кириллу.
Наступил 1937 год.
В начале января, ночью, в станицу Прихопёрскую вошли шесть подвод, на каждой были возница и пять седоков. Они стали на постой в ближайших от моста дворах. Возницы остались при лошадях, пятнадцать человек пошли патрулировать улицы, а пятнадцать отправились в милицию. Там их уже ждали работники местной милиции, предупрежденные заблаговременно.
Собрание начал приезжий начальник:
— Нам надо арестовать Запруцкого, Яковлева, Сенчукова. Арестовать без шума, доставить сюда, потом — в Михайловку, а там — в Москву.