Как твое хозяйство, как тыквы? Выросли ли? Каковы размеры чуньки (поросенка)? Привези семечек, жареных и покрупнее.
После того дежурства, о котором я писал, на меня нашла полоса бед. Во второе дежурство нехватило одной лопаты. Теперь не знаю, что будет, — в лучшем случае отвечу материально, а то могут и на «губу» посадить. Это мне совсем не улыбается, так как тогда я буду смещен из командиров отделения и вообще репутация будет «подмочена». Эта полоса неудач немного пришибла меня. Сейчас у нас делается отчисление неподходящих курсантов, — их, вероятно, пошлют на фронт. Я бы подал заявление, чтобы меня добровольно отчислили. Удерживает меня от этого только сознание, что, получив больше знаний, я смогу принести большую пользу Родине.
Вчера мы собирали деньги на подарки бойцам РККА. Я отдал почти всю наличность. Сейчас у меня всего 20 рублей. Ты мне привези рублей тридцать, чтобы у меня было полсотни «неприкосновенного запаса».
20 октября 1942 г.
Дорогая мама! Ты, наверное, удивляешься что иногда я пишу письма каждый день. Это потому, что мне самому хочется получать их чаще, и потом, когда происходит какая-либо перемена в однообразной нашей жизни, мне хочется поделиться своими впечатлениями с тобой. Завтра мы идем в поход дня на 3–4. Сейчас пришли с тактики, прогулка была километров на 30. Но я почти не устал. А ведь раньше, пройдя каких-нибудь 20 километров со ст. Люблино, я лежал, «задравши ноги». Настроение хорошее, здоровье тоже. В походе у нас будут зачетные ученья. Обратно пойдем форсированным маршем, то есть шагом, бегом, шагом, бегом и т. д. Я энергично готовлюсь, не хочу отстать от других. Пойду достану гвоздей, надо прибить подкову, а то каблук здорово стирается и ноги устают.
26 октября 1942 г.
Здравствуй, мама! Вчера пришли с похода! Ну-ну! Никогда в жизни я не был в худшим бытовых условиях, даже на фронте. Вышли под проливным дождем часов в 7 утра. Дождь шел весь день до вечера. После ужина поднялся ветер, и хоть дождь прекратился, но лучше не стало. Промокшая одежда не грела. Бегать тоже было очень трудно, жуткая грязь. На полы шинели налипло ее целые пуды, на брюки — выше сапог. Вырыл окопчик, всю ночь не сомкнул глаз от холода. Утром пошел мокрый снег, бегать стало еще хуже, шинель еще увеличилась в весе за счет грязи. Позавтракали. День прошел во всевозможных маневрах. К вечеру ударил мороз и поднялась пурга. Шинель стала, как из листового железа. Поужинав, я с удовольствием выпил кружки четыре горячего чаю. После ужина опять в степь. Сильная пурга. Вырыл окопчик. Но в нем не усидишь. Часов до 4 утра просуществовал к счастью, в 4 часа пошли обратно. Как проскочили эти 30 километров, я и не заметил, ноги летели вперед сами. Пообедали, легли спать. Проспал 7 часов без просыпу, проснулся, когда разбудили на ужин. Поужинав, опять спать, и все-таки я не выспался, сегодня клюю носом. Такие прогулки — замечательная, но жестокая закалка. Интересно, как она мне сойдет; пока что здоров, если не считать небольшого насморка.