— Знаю, знаю, — нетерпеливо перебивает Георгий Семенович. — Учтите, Лебеденко, помимо слаженности и боевого опыта, что само по себе крайне важно, нужна еще стойкость духа. Некоторым же ее как раз и не хватает. Люди уходят от боя.
Теперь уже вспыхивает Николаев:
— У вас нет оснований для таких заявлений. Танкисты действуют самоотверженно, совершают героические подвиги…
Родин нетерпеливо машет рукой:
— И это мне известно. Однако я имею основания обвинять. Только что навстречу мне попалась направлявшаяся в тыл тридцатьчетверка. У нее повреждено орудие, а, по сведениям, машина не была даже в перестрелке. Еще раньше обнаружил исправный танк в овраге без экипажа. Я приказал расследовать оба эти факта.
Внезапно слышится приближающийся вой снарядов. Надо бы лечь на землю, но у комкора большое самообладание, и он продолжает стоять. Мы с Николаевым переглядываемся, нам тоже не остается ничего другого, как стоять. Разрывы совсем близко, у дороги. Родин оглядывается в том направлении и, будто ничего не произошло, продолжает:
— В четырнадцать ноль-ноль — повторная атака. Бригады Лебедева и Румянцева сдвинутся левее. Образовавшийся между вашей бригадой и ими разрыв займет подошедшая тридцать вторая мотострелковая бригада Хорошева. Направление атаки для вас прежнее.
Рядом раздаются торопливые шаги. Это тот самый рядовой, что недавно был на КП с сержантом Веркеевым.
— Товарищ комбриг! — тяжело переводя дух, обращается ои ко мне. — Сержант Веркеев убит.
— Как это произошло?
— Мы направлялись в тыл противника. Попали под артиллерийский огонь.
— А это что у вас? — Родин указывает на ложе автомата, где алеет припорошенное пылью пятно. — Вы ранены?
— Нет, товарищ полковник. Это, наверное, когда Веркеева выносил.
Разведчик нагибается, срывает пучок сухой травы и осторожно стирает еще не успевшую засохнуть кровь.
Впереди, за хлебами, по-прежнему ухают снаряды и мины.
Спросив, как лучше добраться к Румянцеву, комкор садится в машину и уезжает.
Мы возвращаемся на свой КП. Идти во 2-й батальон нет времени. До начала атаки остается всего три часа, сделать нужно многое: довести до командиров задачи, позаботиться о заправке машин, уточнить потери, сделать перемещения командного состава, в связи с передвижкой соседей по-иному обеспечить фланги бригады. Беспокоит также резкое замечание Родина о трусах. Надо тщательно во всем разобратсься. Мне не верится, что экипаж нарочно завел танк в овраг. Да и с поврежденным орудием не совсем ясно.
— Я сам займусь проверкой, — решительно заявляет Николаев. — Ну, а если Родин прав, пусть пеняют на себя.