Где-то и кто-то поднимает сейчас в атаку тысячи фигурок в защитного цвета, пропитанной потом форме, остервенело заливаются пулеметы, бухают пушки, стонет от разрывов земля, а здесь — тишина, дымки над крышами. Даже танки, которые прошли, и те, которых я жду, как бы вне войны.
Наконец появляется батальон И. Ф. Грабовецкого. Словно утки переваливаясь на неровностях дороги, семидесятки спешат за своими более мощными собратьями — тридцатьчетверками.
Из башенного люка первой машины высунулся Грабовецкий. На этот раз он в головном уборе. Заметив меня, приподнимает шлем. Мне понятен его намек, и я шутливо грожу ему пальцем. Грабовецкий улыбается.
Танки скрываются, а над дорогой долго стоит поднятая ими желтовато-серая пелена.
Пока все идет хорошо. Отставших нет.
Через полчаса езды справа от дороги на небольшом холмике замечаю легковушку. У открытой дверцы стоит человек и смотрит в нашу сторону. «Командир корпуса», — догадываюсь я и сворачиваю к нему.
Не успеваю выскочить из машины, как слышу его сердитый голос:
— Голова колонны миновала этот пункт на семь минут позже срока. Почему?
Родин смотрит на циферблат часов. Лицо невыспавшееся, усталое, брови сдвинуты на переносице.
— Бригада Лебедева задерживает, — отвечаю. — Мы у нее на хвосте.
Чуть скосив на меня глаза, командир корпуса прикусывает нижнюю губу. Чем он недоволен? Не эти же семь минут его расстроили, ведь он не из тех педантов, которым буква устава дороже духа.
Георгия Семеновича я знаю давно. Мы с ним старые товарищи. Еще до войны я принимал от Родина полк, с которым он прошел всю финскую кампанию. Хорошо запомнилась та встреча. Узнав, что я прибыл в полк с должности начальника факультета военной академии, Георгий Семенович с удивлением посмотрел мне в глаза:
— Неужели сам согласился?
— Сам.
— А не того, не крутишь? Все же столица, должность солидная, на виду у начальства, ну и, стало быть, все вытекающее отсюда.
Я объяснил, что в строевых частях не был уже несколько лет и отвык от их атмосферы. А международная обстановка складывается так, что нужно быть всегда готовым практически управлять подразделениями в сложных боевых условиях.
— Считаю, что на моем месте любой командир поступил бы так же, — сказал я в заключение.
— Возможно, возможно, — задумчиво ответил Родин.
Тот случайный разговор и положил начало нашей дружбе. Правда, потом мы долго не виделись, но регулярно переписывались.
Война застала Георгия Семеновича в Молдавии в должности командира танковой дивизии. Он участвовал в жестоких боях, попал в окружение, но сумел вырваться, хотя и с большими потерями.