Серебренникову угнетает равнодушие окружающих, томит вынужденное безделье. Иногда жизнь кажется ей мелкой и бесцельной, но она не хочет сдаваться.
Общественная жизнь Перми в то время чуть теплилась. Уныние, неверие в свои силы, пресмыкательство перед сильными мира сего были распространены среди интеллигенции.
К восьмидесятым годам в Перми под влиянием политических ссыльных был создан ряд кружков, в которые вошли местные интеллигенты, учащиеся, рабочие. В кружках изучалась нелегальная литература, кружковцы оказывали материальную помощь политическим заключенным. Движение росло и ширилось, пока не было захлестнуто докатившейся до Перми волной реакции. В декабре 1883 года по доносу провокатора в городе начались массовые аресты. Царские власти заключили в тюрьму и сослали в Сибирь около семидесяти наиболее активных участников кружков.
К приезду Серебренниковых в Пермь среди интеллигенции города еще не рассеялась тягостная обстановка отчужденности, взаимной подозрительности. Как и повсюду, значительная часть народнической интеллигенции отказалась от борьбы с царизмом, отошла от общественной жизни.
Все эти события, конечно, не могли не сказаться на самочувствии Серебренниковой.
Евгения Павловна всеми силами стремится доказать необходимость открытия глазного отделения. Наконец, лед тронулся. Земская управа разрешила амбулаторный прием глазных больных в Александровской больнице. Теперь осталось лишь договориться с Земблиновым.
— С помещением у нас трудновато, — говорит старший врач, — но ничего, придется потесниться немного…
С помещением, действительно, очень трудно. Евгению Павловну поместили в том же кабинете, где дергают зубы и перевязывают хирургических больных. Но это не останавливает ее, и она начинает готовить инструменты к приему.
Сначала к Серебренниковой обращались только случайные больные. Но вскоре весть о новом докторе распространилась по всему городу. На приеме появилась очередь.
Потянулись больные из ближних, затем из дальних уездов. Приемы росли, вместе с ними рос и авторитет Серебренниковой. Однажды к ней в кабинет, нащупывая дорогу палкой, вошел высокий старик. Недавно еще сильный и властный, он теперь стал обузой в родной семье. Сыновья, не желая кормить его, говорили: «Собачьей кожей оброс, помирать пора». А причиной всему — слепота. Старик просит сделать все, что угодно, лишь бы восстановить часть зрения. Случай оказался не из тяжелых. Евгения Павловна поочередно извлекла из глаз старика помутневший хрусталик и выписала ему очки. Старик прозрел. Живой рекламой ходил он по городу, рассказывая всем о молодом докторе, исцелившем его от слепоты.