— Это прям тост. — Хованский подмигнул приятелю и, словно фокусник, моментально извлек откуда-то из-под стола коньячную бутылку.
Поездка в Засольск и последующий тяжелый разговор с Хованским Илью расстроили. Все пошло совершенно не так, как он рассчитывал, и каким образом можно исправить ситуацию, пока было не очень понятно.
— Совсем непонятно, — пробормотал Лунин, почувствовав пристальный недоверчивый взгляд полковника Изотова, случайно встреченного им на следующий день в коридоре следственного управления, — но мы что-нибудь придумаем.
Мрачно усмехнувшись, Илья отпер дверь и, войдя в свой кабинет, добавил, постаравшись придать своему голосу максимально возможную уверенность:
— Непременно придумаем!
Почему он говорил о себе во множественном числе, Лунин не знал и сам, но в этот момент ему вдруг показалось, что именно так будет правильнее.
Во второй половине дня объявился Зубарев. Он позвонил около четырех часов, когда Илья уже начал поглядывать на часы, высчитывая, сколько минут осталось до конца рабочего времени.
— Можешь поздравить, — голос Вадика звенел от возбуждения, — нашел детектива, который работал с Фильченко. Но я тебе скажу, там история очень интересная.
— Давай тогда поподробнее, — потребовал Лунин.
Слушая оперативника, Илья делал быстрые пометки в своем блокноте, затем, не выдержав, удивленно пробормотал:
— Ну очень интересно.
— Не то слово, — фыркнул майор. — Ну что, я продолжаю по этой теме работать?
— Конечно. Ты уже сколько детективов опросил?
— Шестерых, вот шестой мне все и поведал.
— А сколько их всего у тебя?
— Вроде как восемь, во всяком случае, других в базе данных нет.
— Хорошо, — кивнул Лунин, — опроси двоих оставшихся и отзвонись мне обязательно.
— Непременно, — пообещал Вадим, — только, Илюха, я уже сегодня не успею. У нас с парнями футбол. Я хотел свалить немного пораньше.
— Футбол — это, конечно, серьезная причина, — вздохнул Илья, — ладно, до завтра терпит.
Сам он с детства недолюбливал игровые виды спорта, особенно футбол, поскольку поле, на его взгляд, было слишком велико и бежать за мячом приходилось слишком долго. Причем сам Илья всегда добегал до мяча последним и, как правило, в тот момент, когда надутый воздухом кусок кожи уже оказывался на другом краю футбольного поля. Гораздо больше Илье нравились шахматы. Они никуда не убегали, да и вообще, все их перемещения по доске подчинялись логике. Не всегда логике Лунина, поскольку в шахматы, как правило, играют два человека, но это было и не важно, поскольку именно тот, чья логика была лучше (можно даже, наплевав на тавтологию, сказать, логичнее), тот в конечном итоге и одерживал победу. Единственным недостатком шахмат, во всяком случае, шахмат спортивных, соревновательных, были часы — прямоугольная пластиковая коробка с двумя циферблатами и торчащими на верхней панели кнопками, нажимая на которые можно было остановить или вновь запустить движение стрелок на циферблатах. Конечно же, проблема таилась не в самих часах как таковых, а во времени. Времени, отведенного на обдумывание ходов, всегда оказывалось слишком мало, мало для Лунина, любившего погрузиться в неторопливые поиски лучшего хода, обдумывание предполагаемых ответных действий противника, а затем и своих собственных, последующих контрдействий. Если бы стрелки на часах двигались чуть медленнее, Илья имел бы все шансы стать если не чемпионом, то хотя бы мастером спорта по шахматам, но, поскольку время в часах жило в своем собственном, давным-давно устоявшемся ритме и логике Лунина не подчинялось, чаще всего ему приходилось торопливо сводить к ничьей несомненно выигрышные, а то и вовсе терпеть поражение из-за так некстати упавшего флажка на своем циферблате.