Уменьшив звук телевизора до минимума, Лунин взглянул на часы. До времени общего собрания, на котором он собирался выступить с обещанной речью, оставалось около десяти минут. Скрестив руки на груди, Илья откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Каким-либо способом изменить сложившуюся ситуацию он уже был не в силах. Оставалось только ждать. Ждать того момента, когда в кабинете соберутся восемь человек, часть которых хотели бы знать всю правду, других вполне бы устроила только ее часть, ну а кому-то эта правда не нужна была вовсе.
Дверь кабинета была приоткрыта, поэтому Лунин услышал звуки голосов переговаривающихся между собой людей за несколько мгновений до того, как они вошли. К этому времени Илья уже успел открыть глаза, закинуть ногу на ногу и поднести ко рту чашку кофе, что, по его мнению, давало понять вошедшим, что он совершенно спокоен и готов к общению с ними. Кабинет заполнился достаточно быстро. Первым, молча кивнув Лунину, вошел Владимир, вслед за ним Андрей и Наташа, затем Оксана, она единственная поздоровалась с Ильей, после чего заняла стоящее у письменного стола гостевое кресло. С небольшим, не больше минуты, отставанием появилась Яна, а почти сразу же за ней вошел все такой же бледный и задумчивый Егор. Последними, робко поглядывая на присутствующих, в кабинет безмолвно просочились Красильниковы и замерли прямо у двери.
Илья взглянул на часы и разочарованно вздохнул. Две минуты девятого. Зубарев обещание не сдержал.
— Мне кажется, все уже собрались, — Владимир констатировал очевидное, хмуро глядя на Лунина, — мы готовы послушать, если, конечно, вам есть что сказать.
Ничто на свете не происходит в одно мгновение. Как уверяют очевидцы, от начала сотворения мира до завершающих штрихов сего увлекательного процесса прошла целая неделя, брошенная граната взрывается лишь через четыре секунды после того, как из нее выдернут чеку, даже пуле, вылетевшей из автомата Калашникова, потребуется больше одной десятой секунды, чтобы поразить цель, находящуюся от стрелка всего в ста метрах. Поэтому не было ничего удивительного в том, что сотрудник службы технического контроля, зафиксировавший разговор двух абонентов, дозвонился до своего руководителя лишь с третьей попытки и через девять минут после момента фиксации. Только что вышедший из душа руководитель тут же, стоя в одном только затянутом на мокрых бедрах полотенце, набрал номер начальника областного управления внутренних дел. На его беду, начальник УВД, Михаил Андреевич Локотков, был занят нечастым, и от того крайне сложным делом, а именно общением со своей уже вполне взрослой (в особенности по ее собственному мнению) дочерью. С раннего утра, сразу после посещения туалетной комнаты, семнадцатилетняя девица огорошила родителей новостью о своей внезапной (а может ли она быть другой у семнадцатилетних девиц?) беременности. Особую жизнерадостность ситуации добавляло то обстоятельство, что дочь высокопоставленного полицейского категорически отказывалась называть родителям имя отца ее будущего ребенка, заявляя при этом, что «знать эту мразь больше не хочет, а сына вырастит и одна». Какая именно из двух, появившихся на тесте бледно-розовых полосок намекнула девушке, что она ждет именно сына, так и осталось невыясненным, поскольку после этих слов дочери бабушке еще не родившегося ребенка стало плохо и ситуация окончательно вышла из-под контроля. Поэтому не было ничего удивительного в том, что начальник областной полиции взял трубку лишь после шестого подряд звонка своего подчиненного.