— Я, пожалуй, пойду. — Сержант торопливо вскочил из-за стола и на всякий случай замер, ожидая возможных возражений.
— Пожалуй, — кивнул Лунин. Дождавшись хлопка входной двери, он занял освободившийся стул и, положив папку с документами на стол, подпер вновь отяжелевшую голову обеими руками.
— Вам, может, чайку, — моментально поняла его состояние хозяйка дома, — с лимончиком?
— А лучше коньячку, — вмешался ее супруг, чье круглое, с едва заметной, но все же уловимой хитринкой лицо заставило Лунина усомниться в правдивости трагичного финала сказки о Колобке, — граммов пятьдесят. И голове лучше станет, и запах приятный будет.
— Лучше чая, — согласился с хозяйкой Лунин, — коньяком от меня и так пахнет.
Забрав со стола чашку, из которой пил сержант, Мария Геннадиевна убежала на кухню. Немного помассировав пульсирующие виски, Илья взглянул на притихшего Николая Федоровича и коротко скомандовал:
— Ну, рассказывайте.
— Что именно? — «Колобок» услужливо улыбнулся, а на щеках его проступил неожиданный румянец.
— Все. — Открыв папку, Илья извлек из нее бланки протокола допроса. — Все, что вчера было. Что видели? Что слышали? Что сами делали?
— Ничего, ей-богу, ничего! — поклялся Николай Федорович. — Ни вчера, ни сегодня.
— Что — ничего? — уточнил Лунин. — Ничего не делали? Зачем вас тогда тут держат?
— Так ведь газон, газон стричь надо, — затараторил в ответ Красильников, — одного газона почти сорок соток. А яблоки? Вот вчера яблоки до самой темноты собирали. Опять же, дрова.
— Здесь что, дровами топят? — удивился Илья.
— Так-то, конечно, здесь все на газу, но ведь то камин разожгут, то баню затопят, а то и во дворе кострище организуют, — с грустью в голосе объяснил Николай Федорович. — Можно ведь уже колотые дрова закупать, в цене не шибко большая разница, а уж Игорю-то Владимировичу, покойному, ее и в микроскоп не углядеть было. Так ведь нет же! Он ведь как любил? Выйдет, посреди двора встанет и зовет меня, пойдем, мол, Федорыч, дровишки поколем. Это он меня так звал, значит, Федорыч.
Илья понимающе кивнул и тут же благодарно улыбнулся Марии Геннадиевне, поставившей перед ним полную до краев чашку чая с плавающей в ней толстенной долькой лимона.
— Вот иду я к нему, несу в каждой руке по топору, — продолжил повествование Красильников, — и вот начинаем мы в два топора дрова, значит, колоть. Только ведь оно как выходит?
— Как? — Лунин с удовольствием отхлебнул крепкого, в меру сладкого, с небольшой лимонной кислинкой чая.
— Владимирыч минут пять поколет, да и присядет в сторонке. Сидит смотрит, как я топором орудую, да подсказывает, как правильно. Очень уж он любил советы давать. За какое дело ни возьмись, все знал. — Красильников задумчиво потер мягкий округлый подбородок. — Ну или сам так думал, что знал. Вот сидит он, значит, мне советует, а я топором намахиваю. Так, бывает, по часу его советы и слушаешь, пока спина отваливаться не начнет.