— Уверен? — Илья недоверчиво взглянул на оперативника.
— В чем, в крапиве? Там такие заросли, что, если бы кто вчера лазил, сразу было бы видно. Удивительное дело, такой поселок, весь из себя элитный, а за забором не косят.
— Может, специально, чтобы никто не лазил? — предположил Лунин.
— Вот именно, никто, — саркастически усмехнулся Вадим, — с чего ты решил для меня сделать исключение? Да, у соседа я тоже был. Сам-то он с жуткого похмелья, похлеще твоего, так что про вчерашний день вообще мало что сказать может. Но то, что через его участок никто чужой перебраться не мог, — это факт.
— С чего такая уверенность? У него есть камеры?
— Нет у него камер, — усмехнулся оперативник, — у него Молли и Роджер.
— Нельзя ли конкретнее?
— Да уж куда конкретнее, два ротвейлера. Такие рожи, пошире твоей будут. И глаза, я тебе так скажу, в них смотреть страшно, такие они, — Зубарев наморщил лоб, подбирая подходящее слово, — голодные.
— Интересно, — откинувшись на спинку кресла, Илья заложил руки за голову, — у Фильченко доберманы, у соседа ротвейлеры… Рокси здесь бы понравилось.
— Я смотрю, тебе самому здесь нравится. Ладно, давай рассказывай, чего ты тут под коньячок выведал? Или твой мозг под воздействием алкоголя окончательно перестал функционировать?
— Нормально все у меня функционирует, — насупился Лунин, подумав о том, что Зубарев вовсе не такой уж и симпатяга, как думают некоторые, — не хуже, чем у других.
— «Не хуже», — передразнил Вадим. — А должно быть лучше. Как там ваш главный сказал? Вы же элита сыска. Элита!
Лунин, как и все остальные следователи управления, месяц назад смотревший видеозапись поздравления председателя следственного комитета по случаю Дня работника следственных органов, еще больше нахмурился. Он, как и любой сотрудник любого следственного управления, прекрасно знал, что, по мнению оперативников, преступления раскрывают именно полицейские, следователи же нужны лишь для того, чтобы красиво оформить всю собранную для них информацию и подготовить дела для передачи в прокуратуру и в дальнейшем в суд. И конечно же, он, как и всякий уважающий себя следователь, с мнением оперативников согласен не был. Но вступать в перепалку с Зубаревым не хотелось.
— Да как тебе сказать, — Илья извлек из лежащей на столе папки ручку и чистый лист бумаги, — версий несколько. Точнее, сколько людей, столько и версий. Сперва я пообщался с Красильниковыми.
— И что говорят старички?
— Не такие уж они и старые, — заступился за семейную пару Лунин.
— Это ты не такой молодой, — рассмеялся Зубарев. — Ну, так что они, на кого батон крошат?