Он поднял глаза:
– Думаю, я начал догадываться в тот день, когда нес Лиони к озеру, хотя не хотел признаваться в этом самому себе. Но когда доставили документы и у меня открылись глаза, я увидел, как она похожа на тебя.
Гвен волной окатило чувство утраты, такое сильное, что она не знала, как с ним справиться. Она понимала, что это навсегда, но ради Хью ей нужно найти в себе силы и жить дальше.
– Так что мы теперь будем делать? – спросила она.
– Жить дальше. Правду о Лиони знаем только ты, я и Навина.
– И Верити.
– Полагаю, Хью мы скажем об этом позже, когда он подрастет и начнет больше понимать.
– Может, ты и прав, хотя я думаю, он прекрасно понимает, что его подружка по играм на самом деле – его сестра. – Она помолчала. – А как ты поступишь с Верити?
– Гвен, а как, по-твоему, лучше поступить? Мне стыдно за нее, но я не могу совсем отвернуться от сестры. Боюсь, у нее серьезные внутренние проблемы. – (Гвен покачала головой, ей было почти жаль свою золовку.) – Мы можем вернуться в Англию, если хочешь, – сказал Лоуренс. – Несколько лет у нас еще есть, но, думаю, когда Цейлон получит независимость, другого выбора не останется.
Гвен посмотрела на него и улыбнулась:
– Помнится, я говорила: если твое сердце принадлежит плантации, то и мое тоже. Цейлон все еще наш дом. Может, нам удастся что-то здесь улучшить. Давай останемся, пока нас не вынудят уехать.
– Я сделаю все, что смогу, лишь бы загладить прошлое. Все прошлое.
– Давай проложим хорошую дорожку к их могилам и расчистим вид на озеро оттуда. – (Лоуренс кивнул.) – Можно посадить цветы, – добавила Гвен, давясь слезами. – Оранжевые бархатцы.
Он взял ее за руку. Она прильнула к мужу и посмотрела сквозь окно на озеро, там собирались водяные птицы – цапли, ибисы, аисты.
– В бумагах моей матери я нашел еще одну вещь, о которой не знал.
– О?
– Мать Навины и моя бабка были кузинами.
Гвен была потрясена.
– А Навина знает?
– Я так не думаю. – (Они немного посидели молча.) – Ей хорошо жилось здесь, – сказал Лоуренс.
– Да.
– Но мне больно оттого, что у меня было так мало времени с Лиони и я не имел шанса полюбить ее.
Гвен сделала глубокий вдох:
– Прости.
– Я тебя не виню. По крайней мере, она была счастлива в то время, что провела здесь.
– Все могло быть гораздо лучше.
Лоуренс уставился в пол и снова заговорил приглушенным голосом:
– Есть еще кое-что, и я не знаю, сможешь ли ты простить меня за то, что я не сказал тебе этого раньше. – (Гвен закрыла глаза. Что еще может быть?) – Мне было стыдно. И теперь я ужасно сожалею. Это касается Кэролайн.
Глаза Гвен распахнулись.