Гвен вдруг поняла, о чем он говорит.
– Ты считаешь, она убила себя из-за тебя?
Он кивнул, сморщился и смахнул с глаз набежавшие слезы:
– Она все время говорила правду, хотя я понял это только после того, как послал за бумагами своей матери и узнал о Сумине. Я хотел поговорить с тобой, рассказать все о Кэролайн и Томасе… но чувствовал себя так, будто это я сам отвел их к водопаду и столкнул вниз. Я не мог говорить об этом с тобой.
Едва веря своим ушам, Гвен пришла в полное смятение. Она смотрела на Лоуренса, которого трясло от нахлынувших эмоций. Этот момент тянулся, казалось, целую вечность.
Когда он снова заговорил, голос у него дрожал.
– Как мне жить с этим, Гвен? Простишь ли ты меня когда-нибудь? – (Она понурилась.) – Дело не только в смерти Кэролайн. Она посчитала, что должна забрать с собой нашего ребенка, что не может доверить мне заботу о нем, крошечном беззащитном младенце. – Гвен слушала, как свистит ветер и плещутся волны у берега озера, и чувствовала себя раздавленной; Лоуренс взял ее за руку. – Я знаю, нужно было сказать тебе с самого начала, но я был уверен, что потеряю и тебя тоже.
Гвен забрала у него руку и на миг задержала дыхание. Потом она заговорила, и в ее голосе звучала печаль.
– Да, Лоуренс, тебе нужно было это сделать.
Она замолчала и долго не могла найти в себе сил, чтобы продолжить. Если бы Лоуренс с самого начала рассказал ей о Томасе, вышла бы она за него замуж или нет? Она была так молода тогда, действительно слишком молода.
– Мне невероятно жаль, что тебе пришлось пройти через все это в одиночестве. Я сожалею об этом сильнее, чем о том, что случилось из-за меня с Кэролайн. Я так любил ее.
Гвен закрыла глаза:
– Бедная, бедная женщина.
– Ты простишь меня за то, что я не открыл тебе всего?
Гвен пыталась свыкнуться с услышанным, она видела, что Лоуренс сидит, опустив плечи, подперев голову руками и уставившись в пол. Что сказать ему? Снаружи птицы умолкли и даже ветер стих. Ей нужно принять решение, которое может положить конец всему. Теперь ей многое стало ясно, однако образы прошлого теснились в ее голове, и она ощущала столь сильное чувство утраты, что не могла отвечать.
Тишина тянулась и тянулась, но наконец Гвен снова взглянула на мужа и увидела всю глубину его горя. Это помогло ей принять решение. Не ей было прощать или не прощать его.
– Ты должен был рассказать мне. – (Лоуренс поднял глаза и быстро сглотнул.) – Это была ошибка. – (Лоуренс наморщил лоб и кивнул.) – Мне нечего сказать по поводу Кэролайн, судьбу ее уже ничто не изменит. Тебе нужно научиться как-то жить с этим. Но, Лоуренс, ты хороший человек, если ты и дальше будешь винить себя в ее гибели, она от этого все равно не оживет.