Однако, как ни интенсивен был обстрел Лондона самолетами-снарядами, район, где находились советское посольство и миссия, не пострадал. Поблизости не упало ни одного снаряда. И все же противник доставил и нам много неприятных минут.
Я отдал приказ: всем сотрудникам миссии во время обстрелов выходить из здания и прятаться в щелях. Поскольку взрывная волна от места удара шла не по поверхности земли, а под углом в сорок пять градусов, человек, находящийся даже в 20–30 метрах от эпицентра взрыва, мог и не пострадать, если укрылся в щели или просто прижался к асфальту. Вначале приказ выполнялся неукоснительно, но затем кое-кто, привыкнув к треску снарядов, уже не считал нужным выходить из здания. Возможно, сказывалась апатия эта ответная реакция организма на постоянное напряжение нервов. И все же я требовал неукоснительного выполнения приказа: не хотелось, чтобы миссия несла неоправданные потери. Пришлось применить даже дисциплинарные меры. Это возымело действие.
И еще одно правило существовало в миссии. Если кого-нибудь из наших сотрудников обстрел заставал на улице и он при этом был в гражданской одежде, то он мог, не стесняясь, падать на асфальт. Но если на сотруднике была военная форма, то он должен был держать себя с особым достоинством. И это правило соблюдалось строже первого: офицерам миссии не нужно было объяснять, что они представляют в союзной стране победоносную Красную Армию.
Обстоятельства сложились так, что в запуганном ФАУ-1 Лондоне мне пришлось пробыть не более двух недель.
Где-то в середине лета имперский генеральный штаб пригласил представителей миссии посетить фронт. Собственно, наша поездка была «обменной»: примерно в то же время английская и американская миссии во главе с генералами Борроузом и Дином отправились на наш фронт — под Бобруйск.
К тому времени союзники несколько продвинулись в глубь Франции. Поздно вечером мы выехали из Лондона на автомашинах. Ла-Манш пересекли на корабле и высадились в Шербуре. Мы — это А. В. Васильев, А. Р. Шарапов, И. А. Скляров и я, а также трое секретарей и переводчик.
И еще сопровождавший нас помощник начальника имперского генерального штаба бригадный генерал Файербресс со своим штатом. На французском побережье снова пересели на машины и по разбитым дорогам, обгоняя колонны танков, грузовиков, бронетранспортеров с пехотой, двинулись в расположение штаба командующего 12-й группой армий генерала Омара Брэдли. (В 12-ю группу входили 1-я и 3-я американские армии.)
Мы ехали через небольшие рощицы в багряном наряде: они были бы прекрасны, если бы не черные отметины воронок и обгорелые пни и кустарники. Иногда путь наш лежал через городки с черепичными крышами, булыжными улочками, аккуратными рядами тополей и платанов. Дорога обогнула гряду холмов, изрезанных крохотными лоскутками полей. Каждое такое поле было ограждено рядами тополей и кустарника, иногда — рвами с блестевшей в них желтоватой водой. «Краем изгородей» называли эту часть Нормандии.