…Под Сталинградом мы занимались подготовкой летчиков для армии. Небо здесь было пока еще мирным, людям не приходилось с тревогой ждать завывания сирен. И все же на волжское небо уже упала тень войны.
В те дни мы особенно сдружились с Валерией Хомяковой. Стоило мне завидеть на летном поле ее знакомую фигуру, почувствовать на своем плече прикосновение дружеской руки, и у меня словно прибавлялось сил.
На аэродроме было много коммунистов. И сейчас, оглядываясь на прошлое, с гордостью могу сказать, что в те тяжелые месяцы именно коммунисты сплачивали вокруг себя всех нас. И мы, комсомольцы, тянулись к старшим товарищам, верным друзьям и наставникам.
Война не отняла у нас молодости. Она сделала нас немного мудрее, заставила быстрее возмужать. Но все равно нам очень нужны были совет и помощь старших.
Если не ладилось с полетами, если попадались «трудные» ученики, если возникали непредвиденные осложнения в нашей и без того нелегкой летной жизни, я по-прежнему бежала за советом к своей старшей подруге Валерии Хомяковой. Она воспринимала наши заботы как свои собственные, не жалела ни времени, ни сил, чтобы помочь товарищам, и, если это зависело от нее, выполняла, все наши просьбы.
Под Сталинградом я вновь встретилась с Ольгой Сущинской. С ней мы учились в аэроклубе Ленинградского района столицы, одновременно получили звание летчика-инструктора. Ольга была старше меня, но это не мешало нашей дружбе. Она всегда была хорошим товарищем.
Я страстно любила авиацию и не удивлялась, когда кто-то жертвовал ради нее многим. Но вот почему Ольга — профессиональная актриса, хорошая балерина столичного театра — отказалась от искусства и всецело посвятила себя авиационному спорту, я никак не могла взять в толк.
Мы не виделись с ней, наверное, около полугода, и встреча доставила мне большую радость. В первом же совместном полете (нам приходилось много летать «на себя» — в дни командирской учебы) мы с Ольгой решили чуточку порезвиться в воздухе и проделали на У-2 больше десятка витков штопора в пилотажной зоне. Начальник летной части В. М. Малюгин видел наше ребячество. Когда мы приземлились, он крепко отчитал обеих и в наказание временно отстранил нас от полетов. Ольга сникла. Но сразу взяла себя в руки, заметив, как сильно расстроилась я. Она обняла меня за плечи, потом сделала антраша в воздухе, склонилась передо мной в грациозном поклоне. Она перестала дурачиться только после того, как заставила меня улыбнуться.
Вскоре нам, к сожалению, пришлось расстаться. Войну мы провели врозь. Однако все эти годы я не забывала подругу. Забегая вперед, скажу, что пережила истинную радость, когда в апреле 1953 года прочитала в журнале «Крылья Родины» маленькую заметку: «500-й прыжок парашютистки Сущинской».