У единоличницы Лебельской четыре раза находили хлеб. И каждый раз она снова воровала и перепрятывала украденное. В пятый раз у этой Лебельской нашли вновь 80 пудов зерна.
Только за 25 дней ноября было вскрыто 250 ям, в которых найдено свыше 4.000 пудов зерна.
Наглость озверелых врагов не знала границ. При осмотре кладбища в бочках были найдены сотни килограммов пшеницы. У единоличника Антона Черного, дравшего горло на всех перекрестках, что у него ничего нет, обнаружена яма с 26 пудами пшеницы и 60 килограммами белой муки.
Сколько хлеба разворовано в Полтавской? — Не меньше половины урожая. А сдано государству — почти ничего. А ведь на полях Полтавской работали десятки тракторов, комбайны, автомашины, принадлежащие пролетарскому государству.
Помимо воровства многие единоличники торговали принадлежащей пролетарскому государству землей. Так, например, единоличнику Василию Жданову сеял и убирал гектар с лишним Побединский, в супряге с другими единоличниками. За вспашку взяли 50 руб., а за уборку четверть урожая, остальное получил «хозяин» земли — Жданов, не сдавший государству, подлинному хозяину земли, ни одного пуда зерна.
Так хозяйничал классовый враг в станице Полтавской.
Когда кто-нибудь пытался поднять голос протеста, его отводили в сторону и грозили:
— Молчи, бо наши скоро придут, штаны снимут и так будут бить за изменничество, как никогда не били… убьем…
Враг хозяйничал долго и безнаказанно, благодаря предательству «коммунистов» станицы, предателей, врагов партии, рабочего класса и колхозного крестьянства.
Как кулачье проводило свой план в жизнь? Кулак понимал, что лезть в открытый бой с советской властью ему не по силам. Враг решил действовать осторожно, через «своих» людей. Эти «свои» люди должны были быть авторитетными, должны были пользоваться уважением и важно было, чтобы они находились на руководящих постах.
Кто пользуется влиянием и авторитетом, кого слушают в станице? Конечно коммунистов. И вот кулаки и сами добивались получения партбилетов и «обрабатывали» коммунистов, понятно тех, которые оказались неустойчивыми, пролезли в партию со шкурными целями.
Враг в своей борьбе против колхозов пытался использовать старинную сословную рознь. Ему ненавистно было объединение в дружную колхозную семью казаков с бывшими иногородними, кубанское кулачье привыкло смотреть на хлеборобов некубанцев, как на дармовых батраков, как на «низшее» сословие. Кубанские черноземы — кулачье считало своей привилегией. И эти чувства кулачество пыталось разжигать.
Изменникам с партбилетами кулаки льстили: «який же из тебя добрый козак!» Населению же станицы говорили: «Казакам не жить с большевиками».