Однако по факту два других сопредседателя — США и Франция за весь 18-летний период функционирования данной структуры не выступали против всех наиболее важных инициатив Москвы, будь то Соглашения о бессрочном прекращении огня и об укреплении его режима 1994–1995 гг., Майендорфская декларация 2008 г. или договоренности о прекращении огня по итогам четырехдневной войны 2016 г. В истории мирного урегулирования бывали периоды, когда из «большой тройки» сопредседателей кто-то выдвигался на первый план, как это было на саммите в Ки-Уэсте с США в 2001 г. или с Россией в Казани десятью годами позже. Но жесткой конкуренции, которая наблюдалась между Москвой и Вашингтоном по Абхазии или Южной Осетии, на карабахском треке не было. Базовых причин для формирования такой уникальной ситуации, на наш взгляд, было три. Во-первых, ни Армения, ни Азербайджан не рассматривались Западом как кандидаты на вступление в ряды НАТО, как Грузия или Украина. Во-вторых, США и их союзники не видели в посреднических усилиях России проявлений пресловутого ревизионизма. Москва не просто не признавала независимости самопровозглашенного Нагорного Карабаха, а не рассматривала его как отдельную сторону конфликта (как в случае с Приднестровьем). Попыток пересмотра границ, сложившихся после распада СССР в этой части Кавказа, с российской стороны не предпринималось. В-третьих, сами участники конфликта не позиционировали себя как силы, вовлеченные в конфронтацию Москвы и Вашингтона на чьей-либо стороне. Они также не требовали пересмотра особой роли России в мирном процессе. Напротив, и Баку, и Ереван официально поддерживали медиацию Москвы.
Осенью 2020 г. «геополитизация» армяно-азербайджанского конфликта все же произошла, но развивалась она не в форме противостояния России и Запада, а при активном военно-дипломатическом вовлечении Турции. Анкара не была новичком в кавказских процессах. После распада СССР она четко и недвусмысленно поддерживала территориальную целостность Азербайджана и Грузии, хотя во втором случае и не препятствовала экономическим контактам своих граждан адыго-абхазского происхождения с Сухуми. С 1993 г. Турция закрыла свою сухопутную границу с Арменией, а процесс нормализации отношений с Ереваном жестко увязывала с прогрессом в деле урегулирования ситуации в Карабахе. Однако в 2020 г. стратегическая связка Анкары и Баку переросла в новое качество. По факту, на фоне стратегических разногласий сопредседателей Минской группы, Турция превратилась в самостоятельный центр принятия решений по Карабаху и Кавказу в целом.