Джонни горько пожал плечами.
— У него костюм мушкетерский! — раздались голоса. — Для праздника! Как он будет? Безволосых мушкетеров не бывает!
У Инны Матвеевны глаза стали круглые и блестящие.
— Женя! Почему же ты не объяснил?
— Я пробовал один раз. Вы сказали: «Садись, ничего не хочу слушать».
— Он хотел объяснить! — подтвердил класс.
Инна Матвеевна поставила на стол локти, подперла щеки ладонями и стала скорбно смотреть куда-то в пустоту. Класс притих.
— Женя, — сказала Инна Матвеевна. — Я виновата. Я не знала… Хочешь, я принесу тебе свой парик? У него прекрасные локоны. Вполне мушкетерские…
Джонни шевельнул плечом и улыбнулся как человек, которому вместо потерянного счастья предлагают петушка на палочке.
— И все-таки я принесу, — жалобно сказала Инна Матвеевна.
В это время грянул звонок.
На перемене ахнула вся школа. Джонни был известным человеком, и его прическу, похожую на желтый факел, помнили многие. Тем более что Джоннина фотография до операции «Зеленый слон» висела на пионерской Доске почета: он был передовиком в сборе макулатуры, потому что осенью на трех ручных тележках доставил в школу архив местной артели инвалидов.
Редактор школьной стенгазеты девятиклассник Игорь Палочкин притащил фотоаппарат и сделал с Джонни срочный снимок. Потом он разыскал у вожатой старую Джоннину фотографию, и через урок вышла «молния». На ней были два фотоснимка: Джонни с волосами и без. Вверху авторы «молнии» сделали надпись: «К вопросу о школьных прическах». Внизу чернели крупные печальные слова: «Кому это было надо?»
Директор Борис Иванович прочитал, хмыкнул и молча ушел в кабинет. «Молния» провисела до вечера. Перед ней стояла толпа и глухо роптала. Мальчишки из двух шестых классов, которых тоже притесняли за длинные волосы, объявили, что завтра же в знак протеста остригутся наголо. К ним присоединился один четвертый класс и один седьмой. В учительской началась тихая паника.
К Джонни подходили сочувствующие. Многие знали про мушкетерский костюм и спрашивали, что теперь будет. Джонни хмуро отвечал:
— Какой уж тут костюм…
Вторым уроком была физкультура, третьим пение, и класс занимался не с Инной Матвеевной, а с физруком и учительницей музыки. Инна Матвеевна пришла только на четвертый урок — чтение. До самого звонка она не смотрела на Джонни, а с остальными разговаривала осторожно и ласково, как с больными.
После занятий, у раздевалки, она подошла к Джонни.
— Знаешь, — сказала она, — я ходила домой… и такое несчастье. Оказывается, мой парик безвозвратно погиб.
Джонни холодно промолчал: судьба парика его не волновала.