— Но у них похожие истории, — сказала она. — Не читал?
— Не читал… А в этой итальянской книжке есть девчонка с голубыми волосами? — спросил Джонни и чуть опять не покраснел.
— Есть. Но она не всегда девчонка. Она все время превращается… В общем, она фея.
«Фея — даже лучше», — подумал Джонни, и сердце у него сладко заныло. И чтобы Вика не догадалась, он опять начал разглядывать фартук.
— Ты из этой штуки рубашку сошьешь? — восхищенно спросил он.
— Все равно делать мне нечего, дома сижу, — хрипло сказала Вика.
— Карнавал завтра, — деликатно напомнил Джонни.
— Ладно, вечером заходи.
Джонни считал неприличным показывать нетерпение. Поэтому вечером он сначала поужинал, потом поспорил с Верой и только после этого отправился к Вике.
У Вики было тихо и уютно. Родители уехали в Польшу, тетушка Нина Валерьевна сообщила, что у нее предынсультное состояние и укрылась у себя в комнате. Видимо, гадала там на картах.
Готовая рубашка висела на спинке стула. Джонни так обрадовался, что даже не обратил внимания на Викино задумчиво-печальное настроение. Он быстренько обрядился в Буратиний костюм и гордо встал перед Викой, постукивая деревянной подошвой о половицу.
— Ну как?
Вика ответила с непонятной улыбкой и вздохом:
— Счастливый ты человек, Джонни…
— А ты разве несчастная? — удивился он.
— Я не про себя, — уклончиво сказала Вика. Потом велела Джонни встать на стул и начала искать недостатки в его костюме.
Оранжевые штаны показались Вике чересчур новыми, и она пришила к ним клетчатую заплату. Потом ей не понравился некрашеный бумажный нос.
— Будто в сметану обмакнутый. Он должен быть как деревянный.
Она полезла в шкаф за красками, еще раз глянула на Джонни и сообщила, что ноги у него ничуть не лучше носа.
— Белые, как макаронины. Весь загар за зиму облез. Давай я их тоже под орех разделаю.
— Как это? — опасливо спросил Джонни.
— Разрисую под дерево.
— А отмоется потом?
— Акварель-то? В момент.
— Валяй, — согласился Джонни. — Буду совсем превращаться в деревяшку…
Кисточки были мокрые и холодные, Джонни хихикал и пританцовывал на стуле.
Вика опять по-взрослому вздохнула:
— Эх, Джонни, Джонни. Беззаботное ты существо. Все бы тебе прыгать…
Джонни пригляделся с высоты и понял наконец: с Викой что-то неладное.
— С Сережкой поругалась? — спросил он.
Вика дернула плечом, поставила ему на ногу большую коричневую кляксу и грустно сказала:
— Больно мне надо ругаться с этим дураком.
— Ясно, — сказал Джонни. — Из-за чего опять?
— Ты разве не видел газету?
Джонни удивленно похлопал ресницами.
Вика взяла со стола газетный лист и сунула Джонни.