Я задумался. Слова Урр звучали логично. Захоти она меня предать, ничего не помешало бы ей сделать это. Более того, она могла сделать это прямо сейчас. Ей достаточно просто закричать, в смерти Ай-Ши наверняка обвинят меня. И вряд ли Глуум выпустит меня из Орды только для того, чтобы Урр шпионила для него в Черном замке. Я в качестве пленника или заложника в Орде гораздо ценнее. А Черный замок Глуум, похоже, уже считает своим. Что же, посмотрим, как у него это получится!
– Хорошо, я согласен взять тебя на Север. Мир? – предложил я.
– Перемирие. Пока перемирие. А сейчас нам надо собираться и уходить.
Орчанка скользнула с ложа. Не раздумывая долго, она открыла ближайший сундук, покопалась в нем, но ничего не стала доставать и скинула ковер со следующего.
Я прислушался, но снаружи по-прежнему доносились лишь разговоры орков, гревшихся у костра. Шумели они не больше обычного, и тревоги в их голосах не слышалось. События, произошедшие в шатре, пока оставались тайной для находящихся снаружи.
– Владыка позволит мне обратиться к нему с нижайшей просьбой? – спросила внезапно Урр.
Чего-чего, а такого я от нее не ожидал. Что-то не верится, что эта гордая степная кошка способна нижайше просить. Скорее, такая попытается свернуть Владыке шею и взять все нужное без просьб и дозволений.
– Обращайся, – буркнул я и, ощутив себя десятником в казарме и полным идиотом, поспешил поправиться: – Говори, Владыка позволяет!
Поправился, Тьма меня разорви! Хорошо хоть не сподобился милостиво кивнуть. Как там написано в наставлениях по этикету, «выражая благоволение к просителю».
– Не соблаговолит ли Владыка надеть хотя бы штаны? – продолжила Урр тем же покорно-вкрадчивым тоном, шедшим ей как корове кольчуга. – Или он так и собирается скакать по степи с голым задом?
– А сама-то? – невольно вырвалось у меня.
Мы посмотрели сначала каждый на себя, потом друг на друга и невольно засмеялись. У Урр было явное преимущество: у нее, кроме ножа, заткнутого за поясок, по-прежнему имелась хотя бы набедренная повязка. Не слишком много закрывающая, больше обещающая, но все же. У меня был только меч. Мое верное, надежное, проверенное в боях оружие. Но одежду он заменял плохо. Я подобрал с пола ножны, убрал в них клинок, но продолжал держать меч в руке. Случись что, с этих ковров его так быстро не подберешь. Орчанка, оторвавшись от очередного сундука, поглядела на меня, недовольно покачала головой, зашипела, оскалив клыки, и запустила в меня комом каких-то тряпок. Я поймал их на лету и обнаружил, что это мои штаны. Те самые, которые я столь безуспешно искал. Выглядели они так, будто их всю ночь жевал какой-то невзыскательный местный верблюд. Жевал-жевал, а потом ему это надоело, и он их выплюнул. Рубашку я нашел сам, за ложем, там, куда ее отбросила тогда еще живая Ай-Ша. Один сапог гордо лежал на виду у самого выхода, второй пришлось искать по всему шатру, так же как и остальную одежду. Поиски заняли некоторое время, но наконец я собрал все свое и стал торопливо одеваться.