И вообще, как я понял, Трофимов беззастенчиво косплеил меня. Под звезду, на головном уборе, так же подкладку сделал. Китель подшил подворотничком. И брюки не в сапоги заправил, а выпустил штанины поверх голенищ. Вот и сейчас задумчиво оглядев командира, зам задал животрепещущий для него вопрос:
– Чур, а ты почему орден не носишь?
При этом он непроизвольно покосился на свой георгиевский крестик и на «Звезду» в большой красной розетке, которые прицепил прямо на бушлат. Я поднял брови:
– Что значит не ношу? Ношу!
– Где?!
Оттянув ворот бушлата, я продемонстрировал закрепленный за клапан нагрудного кармана орден.
– Но почему так? Его же под бушлатом не видно!
Ухмыльнувшись, ответил недоумевающему заместителю:
– Григорий Иванович (он так забавно дергается, когда я его по отчеству называю), в этом-то вся интрига. Вот представь – идешь ты, весь из себя самый обычный и ничем не выделяющийся боец Красной Армии. И захотелось тебе пообщаться с барышнями. Ну или с другими гражданами. Они поначалу носами крутят, а то и вообще на голос берут. И тут ты, вроде как невзначай, распахиваешь бушлатик, и пока оппонент пребывает в ох… э-э-э… в ошеломлении, решительным штурмом добиваешься своего.
Гришка на пару секунд задумался и заржал:
– А летом на белье, значит, награды вешать? Нет, командир, серьезно скажи – почему так?
– То есть и вариант насчет личной скромности тебя тоже не устроит?
Трофимов отрицательно мотнул головой.
– Ну, тогда все просто – прочти правила ношения орденов и медалей. У нас в канцелярии приказ лежит. И я про него вам уже говорил. Там сказано, что награды на верхнюю одежду можно крепить лишь во время парадов[11]. И распоряжение на это дает командир части. Поэтому, когда пойдем на митинг, вот эта красота, – я мотнул подбородком на его розетку, – будет к месту. А сейчас…
Гришка, не став дожидаться продолжения, протянул: «Поня-ятно…» и быстренько отвалил.
А я пошел узнавать, не появлялись ли беспризорники. Оказывается, что нет. М-да… сильно недоверчивые ребята попались. Все-таки у Шамова надо узнать, почему его людей ребятня так сторонится. Да и насчет пленных поинтересоваться. Хотя эти «дрозды» мне как-то даже неинтересны. Это когда они только сдались, то еще сдерживались. А потом их переклинило напрочь. На все вопросы ругались, плевались и вообще вели себя по-хамски. Никаких особых секретов эта троица знать не могла, а заниматься интенсивным допросом времени не было. Отдавать их морячкам или Магомеду тоже не хотелось. И вовсе не потому, что жалко. Мне дисциплина нужна, а нарезка лоскутов из пленных этой дисциплине не очень способствует. В общем, по приезде в город я сдал беляков чекистам и с чистой совестью забыл об этом вопросе. Других дел хватало.