После чего отпустил собеседника. Тот отпрыгнул, но видя, что гоняться за ним не собираются, остановился:
– Точно шамовку дадут?
– Точно. Каждому по миске каши. С салом. И по полкуска сахару с кипятком.
– И потом отпустят?
Я развел руками:
– Тебе же раз сказано было? Или ты еще и глухой?
Пацан независимо сплюнул и, уже уходя, бросил через плечо:
– Мы подумаем!
Глядя вслед беспризорнику, я подумал: правильно Жилин сделал, что не стал дожидаться, когда вот таких малолетних бродяг появятся миллионы. Уже сейчас ими плотно занимаются. Но все больше в столицах, а они ведь в холодное время на юг мигрируют. И в Ростове их чуть больше, чем до хрена, но Шамов (это тутошний главный чекист) что-то не особо чешется. Понятно – у него своих дел хватает. Только все равно надо будет к нему зайти и пообщаться на эту тему. Потому как, судя по воплю этого шкета «нас посадят», чекисты как-то неверно восприняли приказ о беспризорниках. Или они их для начала, в принципе, просто ловят, а потом начнут приюты создавать? Мне этот вопрос особо близок, так как сам детдомовский, и я отлично понимаю, что значит иметь место, куда можно вернуться и где тебя накормят и хоть как-то защитят. Поэтому обязательно поговорю с власть предержащими на эту тему. В общем, сделав отметку в памяти, двинул дальше. Дел еще было выше крыши.
А ближе к вечеру у нас была баня и всеобщее переодевание. Я временно добыл вошебойку на лошадиной тяге, так мы еще и белье все прожарили. Глядя на эту чудо-машину, подумал, что нам обязательно надо будет себе в личное пользование что-то подобное добыть. Только получше. У нас в Чечне были шикарные самоделки, гораздо легче и удобнее, чем вот эта. Так что сделаю чертежик и закажу несколько штук на батальон. Опять траты, но куда тут денешься – вещь по нынешним временам остро необходимая.
После бани у нас случилось короткое веселье, так как личный состав получил в свое распоряжение совершенно неведомый до сегодняшнего дня аксессуар – берет. С остальной робой все было понятно и никаких вопросов не вызывало. Но берет… Народ его задумчиво крутил в руках. Надевал на голову. Снимал. Оглядывался. Оценивал, как все это выглядит на башке товарища. Задумчиво чесал стриженый затылок. Но постепенно командиры взводов, заранее проинструктированные мною, навели порядок. Я же, глядя на все это и потираясь щекой о воротник новенького бушлата, лишь улыбался, испытывая почти забытое чувство комфорта.
Потом построили батальон, и комиссар толкнул речь. А когда личный состав отправился осваивать новую форму, ко мне прицепился Гришка. В залихватски сдвинутом берете и «афганке» он сильно напоминал моих армейских товарищей времен контрактной службы. Только вот маузер несколько выбивался из образа. Хотя, по слухам, зам начал тайную операцию по обмену своей эксклюзивной пушки на два «парабеллума». Но пока не сошлись в цене доплаты, так как домовитый Гриня, помимо пистолетов, возжелал стрясти с прижимистых станичников (с которыми познакомился на одном из митингов) еще и ручной пулемет. Пулемет был не рабочий, но казачков все равно душила жаба. Я сей негоции не препятствовал, так как ручник в подразделении был бы совсем не лишним. А починить его мы завсегда починим.