Демид кивнул, и я обратился к нашему единственному ефрейтору, Поликарпу Окуневу:
– Пойдете вместе. Так… на всякий случай.
А когда добытчики удалились, я, глядя на студента, ухмыльнулся. Видно, было что-то в моей лучезарной улыбке, так как Бурцев задергался и, кажется, решился сбежать. Но поймав его за воротник, обратился к усачу:
– А тебе, Федя, самое ответственное задание. Вот видишь, молодой, необученный, – встряхнув Серегу, зримо обозначил предмет разговора. – Его необходимо привести «к нормальному бою». Недели за две-три. Захочет убежать, что же… держать не будем. Но если он с нами останется, то надо из него сделать человека.
Студент, весь в дурных предчувствиях, возопил:
– Товарищ Чур, вы что? Не надо из меня никого делать! Я и так человек!
Я лишь ладонью повел, показывая безнадежность пациента. Но Федор ободряюще улыбнулся и, принимая поникший груз, сипло произнес:
– Нешта… и не таких в чуйства приводили. Сделаем!
– Да, Федь, ты еще учти, что он тонкий интеллигент. Студент-юрист. Романтик-революционер. Это значит, такие завихрения в башке, что я его только чудом не удавил. Так что целиком полагаюсь на твой опыт… – и переведя взгляд на Бурцева, серьезным тоном добавил: – А ты, Сергей, понял? Ты сам захотел остаться со мной. Поэтому Потапова слушаться во всем! Единственная жалоба с его стороны – и полетишь к маме из нашего отряда. Ну, или куда захочешь, туда и полетишь! Но без нас. Сейчас времена такие, что придурь просто опасна для жизни. А ты этого не понял, даже когда нас на расстрел везли…
В общем, толкнув руководящую и направляющую речь, оставил подчинённых, а сам двинул обратно к Лапину, решать нерешенные дела.
* * *
Поезд катил настолько неторопливо, что казалось, будто побеги я рядом, то точно обгоню состав. Но лучше пускай плохо и медленно ехать, чем быстро бежать. Тем более что ехали мы вовсе даже неплохо. Да, вагоны – битком. Да, еле тянемся. Но ведь едем же? И пусть нас набилось в одно… э-э-э… как бы это назвать? Ну, пусть будет купе, девять человек. Но зато все свои. Я, пятеро моих людей, комиссар да двое не примкнувших дембелей. Так что – едем.
Плюс вокруг было много интересного. И пыхающий паром паровоз, от которого даже через закрытое окно довольно сильно воняло гарью. И сам вагон, с компоновкой типа наших плацкартных, но короче. Зато с тремя парами колес. То есть две пары по краям и одна посередине вагона. Выглядело это очень необычно. Внутри все деревянное, с вкраплениями латунных деталей. Паропанк, мля…
Панк потому что грязновато. В саже всё. Не то чтобы густо (видно, что протирали), но в саже. Самая занюханная электричка современности – это образец чистоты. Ну и пассажиры добавлению грязи активно способствуют. То есть плюнуть на пол или уронить и не подобрать мусор, это вообще в порядке вещей. Самое же смешное, что все постоянно что-то ели. Я-то думал, будет как в фильмах – народ сидит, вцепившись в чемоданы с узлами, и настороженно зыркает по сторонам. А туда-сюда по вагону ходят патрули и редкие вкрапления налетчиков. Фиг там. Люди, невзирая на пол, возраст и социальное положение, едят, общаются, спорят. В конце вагона даже гармошка пиликает. Проверяющих еще не видел. Бандитов тоже. Радует, что в вагоне курить не дают, а то бы точно задохнулись. Все культурно ходят в тамбур. Воздух, правда, от этого лучше не становится. Ну так столько народа набилось. И окно не откроешь – тут же дыма от паровоза нанесет. Да и выстудит все.