В общем, разливался я минут тридцать. Вспоминая недобрым словом и приказ номер один, и людей его придумавших. Проводил экскурсы в историю, говоря о еще римских легионерах, которые имели, как захотят, толпы варваров, лишь благодаря дисциплине. Тут же на пальцах разбирая наши свежие военные неудачи и называя их причины. Делал обидные сравнения с папуасами. Пояснял, о чем думали люди из Временного правительства, когда призывали к демократии в армии и какой цели они добивались (тут уж беззастенчиво преувеличивая и пользуясь после-знанием, нещадно рисовал самую черную картину). Растолковывал это на примерах. Опять возвращался к тому, что под собой подразумевает словосочетание «регулярная армия» и в чем состоит ее отличие от различных иррегулярных формирований и прочих банд. В конце концов, осипнув, отступил на шаг и, повернув голову к Ивану, достаточно громко произнес:
– Нет, товарищ Жилин. С ними мы никого не защитим. Без настоящей, жесткой, революционной дисциплины этого не получится. Погибнут они бессмысленно и всё. Забирай их назад. Пусть в Питере реквизиции проводят. Пользы больше будет. А я с ними в бой не пойду. Просто потому что боюсь подвести тебя, не выполнив задачу. Им ведь приказ отдам, а они пока в своих комитетах его обсудят, нас уже сто раз вые…т и высушат! Лучше здесь, из местных, подберу нормальных людей. Подучу. И будем иметь действительно надежное подразделение. Знаю, что могу не успеть, но все равно будет лучше, чем вот эти…
Ошалевший «седой», хлопая глазами, молча смотрел на меня. До этого он вполне понимал, что происходит. Понимал, что я держу ситуацию под контролем. Но последним пассажем я его напрочь выбил из колеи. Да что там говорить, я и сам от себя охренел. Чего-то вдруг внезапно нарезка сорвалась… Так что теперь, не показывая вида, со страхом ждал, что же будет. Мне-то заднюю давать нельзя. Это получится такой урон авторитету, что про командование можно смело забыть.
Тут я заметил, что, раздвигая людей, ко мне выбирается какой-то седоусый матрос, лет, наверное, под пятьдесят. Вот странно. Здесь все в основном молодые парни. Откуда он взялся? А вышедший что-то шикнул впереди стоящим (строй тут же начал выравниваться) и направился к нам. Подошел, козырнул и, вытянувшись во фрунт, громко, с хрипотцой, представился:
– Боцманмат Григоращенко! Разрешите обратиться?
Я кивнул, а боцманмат (что это за звание, мать его?), вздохнув, уже тише произнес:
– Вы, командир, не горячитесь. Братишек-то можно понять. Расслабила их эта вольница. Тут вы во всем правы. И про этот приказ Керенского тоже верно сказали. У нашего офицерья так хорошо объяснить не получалось… Но ребята быстро в себя придут. Это я, как председатель матросского комитета, обещаю. Может, давайте все-таки попробуем?