– Мы все равно вывалимся обратно на Каменную реку, где нас прикончат «заморы», – едва слышно закончил я его фразу. – За-ши-бись!
* * *
Как же больно умирать! Эдуард Прохоренков, вновь возвращаясь к жизни, подумал, что ему бы и одного раза хватило, но враг, добравшийся до него даже здесь, не был склонен к жалости и заставлял его проходить через это снова и снова. В разных вариациях. И каждый раз Эдуард приходил в себя у окна на кухне своей питерской квартиры в ту самую ночь катастрофы. Приходил, чтобы попытаться по-другому переиграть эти жуткие события и вырваться из смертельной петли, но каждый раз терпел неудачу. А ведь кто-то другой тоже переиграл ту страшную питерскую ночь по-своему. В реальном мире все закончилось иначе… вроде.
Разум Эдуарда мутился, память словно тонула в тумане, приходилось предпринимать отчаянные усилия, чтобы сохранить четкость восприятия и здравый рассудок под яростным пси-натиском врага. Безликого и могучего врага. Врага, не знающего жалости, но при этом и не испытывающего к Эдуарду ненависти. Порой Прохоренкову казалось, что он сражается с искусственным разумом – настолько безэмоционален и ментально непробиваем был его противник. А каждая смерть и каждое возрождение подтачивали силы Эдуарда, ломали его рассудок, и память с каждым разом делалась все хуже. Враг стирал его. Стирал как личность, как мыслящее существо. И то, что Эдуард еще не прекратил свое существование, было чудом… и чем-то еще, выходящим за пределы разума, ментальной Силы и прочих категорий, поддающихся логическому осмыслению.
Порой Прохоренков ловил себя на мысли, что не выдержал бы, давно уже сдался, если бы речь шла только о нем. Потому что, если всерьез подумать, так ли он хотел жить? Много ли было в его жизни того, за что стоило бы цепляться? Многие ли будут горевать, если его не станет? Именно горевать, а не расстраиваться как о потере ценного сотрудника. И честным ответом на все эти вопросы было: «Нет». У него не осталось близких людей, только коллеги и сотрудники. Его любовницей, сестрой и женой была работа, с которой Эдуард проводил практически все свое время с тех пор как… как это случилось в Питере. Было что-то еще, да, появилось вроде совсем недавно, но Эдуард запрещал себе думать об этом. Просто потому, что для него эта область была кармически недоступна, и… этому человеку, этой женщине было с ним не по пути, ибо он проклят.
Смешно звучит из уст человека рационального, человека науки. Эдуард Прохоренков, заместитель главы научного сектора уральского отделения АПБР, в проклятия не верил, но его самого словно преследовал злой рок: умирали все, к кому он имел неосторожность привязаться и, что самое страшное, кто имел неосторожность привязаться к нему. Эта экспедиция в Таганайскую Зону – самое яркое тому подтверждение.