Он шагнул к окну, без всякой пользы вглядываясь в туман внизу, в котором, возможно, среди мечущихся теней была и…
– Ты что, меня не слышишь? – холодный голос раздался уже гораздо ближе, из двери кухни.
Эдуард обернулся. Она была там. Настя. Смотрела на него своими невероятными зелеными глазами. Холодными, словно замороженными, на почти неподвижном лице.
– Твои родители, Эдик… С ними… кажется, плохо.
– Не кажется… – голос хрипел, и Прохоренкову мучительно хотелось откашляться, хотя он и понимал, что это глупо: он ведь чистое сознание. – Ты точно знаешь: ты ведь это сделала.
– Сделала что?
Она даже не попыталась изобразить удивление, испуг, возмущение. Плохая актриса, отбывавшая номер в насмерть надоевшем спектакле для одного-единственного зрителя – для него. Настя, его невеста, Измененная, пьющая жизнь и… кто-то еще. В ней был еще один слой. Не там, в настоящем Питере, не девять лет назад, тогда все было проще, а сейчас, здесь, в отдельно взятом куске ментального пространства… В ней воплотилось что-то еще, могущественное и бездушное, как… аномалия-убийца. Охотница.
– Ты их убила. – Губы Эдуарда скривились, пытаясь изобразить усмешку, но он подозревал, что получилась судорожная гримаса. – Моих родителей. А теперь пришла за мной. Так вот он я.
«Настя» взглянула на него, прищурившись.
– Что у тебя за спиной в руке? Нож?
– Как ты догадалась? – Искаженная усмешка словно приклеилась к его лицу, и он нарочито медленно вывел руку с ножом из-за спины.
Легкое поднятие брови – вот и все ее эмоции в ответ.
– Ты собирался убить меня?
– Побольше праведного гнева, пожалуйста. А то я не верю.
Она пожала плечами:
– Зачем?
– Верно, незачем. И это тоже.
Эдуард разжал пальцы, и нож с глухим стуком упал на ПВХ-плитки кухонного пола. Кажется, ему удалось ее удивить: не на лице, но в глазах мелькнула тень эмоций.
– Мы ведь оба знаем, что оружие бесполезно, верно? – произнес Прохоренков.
– Ты о чем?
– Ты не человек, не Измененная и вообще не живое существо. Ты порождение Зоны, аномалия-убийца, разумная, да, но даже не первая в своем роде и не уникальная. Искусственный разум, инструмент Обломка – вот кто ты.
– Эдик, что ты несешь?
– Тебе больше не затуманить мне разум. Я справлюсь с твоими наваждениями.
Эдуард понимал, что все это пустые слова – сила не на его стороне, но продолжал говорить, тянуть время, отвлекать на себя внимание Охотницы, почему-то вдруг решившей принять облик Насти. Не дать ей почувствовать приближение Алины и обрушить на нее всю свою мощь. Только не сейчас, когда перед ним впервые забрезжила надежда. Но если они с Алиной проиграют этот раунд, все будет кончено. У них только одна попытка. Эдуард говорил и собирал ментальные силы, чтобы преобразовать реальность вокруг себя, хотя и понимал, что Охотница проникла достаточно глубоко в его сознание, чтобы и здесь лишить его преимущества.