Но этот бывший босс клубного масштаба, хоть кое-как, но по-английски говорит. А ведь многие другие участники фильма, хоть и пробыли в Америке не один год, и слова сказать не могут. Они, по сути дела, живут не в американском обществе, а в том узком мирке таких же, как они сами. Не зная языка, они замкнули себя в том, что теперь получило имя ’’русского гетто”. Они не живут в американской демократии, о которой берутся судить, а лишь постоянно борются с ней. Как могут они понять, что американская демократия, несмотря на все ее недостатки, — высший этап развития человечества.
Предстал перед нами на телеэкране некий поэт, нарядившийся зачем-то в женское платье и с рюмкой водки в руках. Он тоже жало-вася, что не имеет доступа к американской публике. Но как использовал он вдруг представившуюся ему возможность выхода на американскую публику? Позировал, стремился ’’создать впечатление”, что-то лепеча о российской дружбе, настоянной на водке, о дележе последнего куска хлеба с другом ’’там”. И не приходит в голову ’’инженеру человеческих душ”, что делить в Америке хлеб ни к чему. Велфэйр и прочие пособия с голоду умереть не дадут, да и у соседа всегда кое-что найдется в холодильнике. Безотрадное впечатление произвел этот поэт.
Заканчивая фильм, его ведущая Джессика Савич, говорила, что иные из тех, о ком фильм, хотели бы вернуться, но хотим ли мы, — то есть, аудитория, — чтобы они вернулись? И этот вопрос больше, чем что-либо иное, раскрывает перед нами душевную щедрость американцев. Они щедры, но, как и свойственно добрым людям, наивны. Беда, если голоса лепечущих о трудностях наполнения желудка и обретения статуса в условиях демократии и свободы, будут приняты ими за истинный голос недавних эмигрантов из СССР.
Затратившие много времени и труда авторы фильма имели все возможности для того, чтобы создать полноценный фильм о российской эмиграции, но прошли мимо всего того, что могло бы показать ее в правдивом положительном свете. Сделали ли они это сознательно или по недомыслию, не столь уж и важно. Важен результат - кривое зеркало эмиграции.
Гарри Табачник
(’’НовоеРусское Слово”)
17 июня 1982
Мне довелось посмотреть телепередачу Пи-Би-Эс ’’Русские здесь”. Это, пожалуй, первая попытка средств массовой информации проанализировать иммигрантов нашей волны эмиграции и понять ее социальные и политические корни. Сразу скажу, что попытка эта предпринята с довольно сомнительными целями: телезрителю внушалось, что мы рабы, алкоголики и невежи, предпочитающие жизнь при коммунизме жизни в нормальном капиталистическом обществе. Рупорами этих отвратительных идей выступили поэты Лев Халиф и Константин Кузьминский, взявшие на себя смелость говорить от имени всех нас, и страстно доказывавшие американским телезрителям, что мы ушли от коммунизма к демократии потому, что понятия не имели, как ужасна демократия и как мила жизнь при КГБ, где вышеперечисленные инженеры человеческих душ чувствовали себя важными и значительными, а приехав в Америку, поняли, что никому здесь не нужны. Наши непризнанные гении теперь точно знают, что свобода — не для них и не для нас. Они готовы вернуться в Советский Союз вместе с несчастными, скверно выглядящими на экране жителями Брайтон Бич. Но, пока это невозможно, наши эмигранты предпочитают дублировать зарубежные порнофильмы и слушать записанные на видеопленку песенки Фрадкина на слова Долматовского.