— С характером девка, — улыбнулся, я,
— Что есть, то есть, — подтвердил Гризли,
— И большая такса за крышу?
— На выручку он не смотрит, установил таксу пятнадцать в месяц, — сделав последний глоток и отставив кружку, сказал Гризли, — есть выручка, нет выручки. Никого не волнует, не отдашь платеж для корпорации, ты попадешь на рудники, не отдашь Хану, попадешь в немилость, сначала телесное наказание, потом ущерб имуществу, ну и крайние меры, похищают, вывозят и бросают под выброс. Там сам понимаешь, что ждет.
— Красиво устроился, этот авторитет, — сжав и разжав кулаки, вспомнил, как на земле отбивался в самом начале. Долго воевал с такими, не сдался, оставили в покое, вот тогда-то и ушла жена. Надоело ей, прятаться и трястись от каждого шороха. Я ее не виню, возможно, она тогда видела только такой способ.
Из воспоминаний меня вернул голос Гризли:
— Ты это, товар, как и когда, передашь?
— Могу хоть сейчас, — спокойно ответил ему. Гризли закашлялся,
— Ты что с собой все таскаешь? Не боишься?
— А ты попробуй, отними, — усмехнулся я
— Так ведь грохнут и заберут, в темном переулке и искать ни кто не станет,
— В инвентарь не влезут,
— Обалдеть, — удивился Гризли, — как? Как ты умудрился все это впихнуть туда, у тебя, что безразмерное хранилище?
— Все намного проще, дружище, — ответил улыбаясь, — если неукоснительно следовать правилам, то ни как, но через обходные лазейки все возможно. Так что? Сейчас? или завтра?
— Лучше завтра, сейчас темно уже, могу не дойти с таким добром. Сам понимаешь, много глаз и ушей.
— Ладно, завтра, так завтра.
— Ну, я пошел, до завтра, — и протянул мне руку,
— До завтра, — и протянул свою руку. Пожав руки, Гризли направился к выходу.
Когда ласка появилась в очередной раз в помещении, я обратился к ней:
— Хозяюшка? Окажи милость, еще чайку.
Девушка, забрала кружки и ушла. Спустя пять минут принесла мне чай. Не спеша, попивая чаек, погрузился в размышления, подумать было над чем. Эти трое, могут заручиться поддержкой своего главаря, и моя жизнь сильно усложнится. В принципе, меня так или иначе в покое не оставят, тут средь бела дня на оживленной улице, у меня есть фора. В помещении или в переулках, им ни что не мешает, да и пулю можно выпустить, так что не узнаешь, откуда прилетело. За стенами поселения, если я правильно понял, свободная охота. Заступаться за кого-то, когда своя жизнь висит на волоске, не резонно. Сколько раз обжигался, помогая другим. В итоге получалось только хуже, люди привыкали к помощи, а потом обливали ушатом грязи, если не мог им помочь.