«К величайшему сожалению старых и новых недругов, я пока не собираюсь укладываться в могилу. Ценности сохранены, однако разделены на части. Вокруг них околачивается излишне много желающих погреть руки над чужим костром. К Рождеству предполагаю добраться до Констанца – если на то будет воля Господня и дозволение ближних, почему-то проникшихся ко мне сильнейшей неприязнью. Помолись за нас всех и надейся на лучшее. Лично я надеюсь – как, впрочем, и всегда».
Подпись отсутствует, однако дата проставлена: «17 сентября 1189 года по Р.Х. Пуату».
– Объявился, – сокрушенно выдохнул Конрад, аккуратно положив пергаментный листок на стол. Сжечь бы его и поскорее. – Так, сегодня пятое октября, из Иерусалима я приехал два дня назад, значит… Он уже вполне мог погрузиться на корабль, идущий в Константинополь. При удаче путь из Аквитании до Византии занимает месяц. Тогда почему речь идет о Рождестве? Святой Бенедикт и все отцы Церкви! Он же сорвет наши планы! Опять придется откладывать… Или нет? Короли прибудут в Палестину через три-четыре седмицы, если Ричарда не задержит его несостоятельность или глупость…
Конрад, заметив, что разговаривает сам с собой вслух, умолк. Безусловно, во дворце находятся только самые преданные люди, но, как выражался Салах-ад-Дин, «и ветер может услышать тайну, после чего разнесет ее по свету».
– Барона Ибелина ко мне! – в голос рявкнул маркграф, уверенный, что приказ будет исполнен тотчас. У входа в комнату сторожили два грека-византийца – вернейшие телохранители, заведенные по примеру наученных горьким опытом мусульманских владык. Ассассины Старца Горы за минувшие годы перебили не меньше двух десятков эмиров, визирей и наместников, зарезали триполитанского графа Раймунда-старшего и умудрились ухлопать трех багдадских халифов. Осторожность и осмотрительность на Востоке – закон выживания.
Генрих фон Ибелин, выходец из бедной баронской семьи, имевшей лен в Бранденбургском герцогстве, пришел скоро. Он доводился Конраду почти ровесником: маркграфу исполнилось тридцать пять, Ибелину – тридцать два года. Невысокий, плотный человек со светлыми прямыми волосами уже несколько лет считался ближайшим помощником повелителя Тира.
Ибелину однажды в жизни крупно повезло, если, конечно, можно так назвать историю с падением Святого Города – неизвестный никому барон несколько дней являлся коронованным патриархом Ираклием королем Иерусалимским с титулом «Спасителя веры». Потом короны его лишили, но факт остался таковым – Ибелин теперь имел некоторые призрачные права на престол. История давняя, но забытая еще не всеми.