– Как я это понимаю, – со стоном протянула Анфиса. – Сама, когда вижу большую любовь, вся на зависть исхожу не по-детски.
– Да тихо ты, со своими переживаниями, дай послушать, – шикнула на нее Альфия, – интересно же.
А мне пришло в голову, что евреи – с ребром Адама – скорее всего, жадные и жалкие плагиаторы тунгусов. С одним-то ребром всего!
– Так вот, – продолжила Дюлекан, – мужчины наши и берут по несколько жен, потому что только так можно угадать женщину, у которой есть хотя бы два-три его ребра. И это уже счастье. Но и оно редкостью стало в наше время. Раньше, говорят, такое намного чаще случалось.
И вдруг неожиданно поменяла тему:
– Жора, дай сигарету, никак нельзя у костра рассказывать что-то без трубки.
– Нет у меня трубки, – ответил ей, – увы.
– Вот потому я у тебя и прошу сигарету. Я видела, что у тебя есть с ментолом.
Я залез в карман и кинул ей жесткую зеленую с золотом пачку, которую Дюля ловко поймала. Привстать и подать, как культурному, сил никаких не было.
В это время зашумел чайник, и Таня заварила свой напиток, прилично запузырив в него сахару, чтобы отбить вкус веника от травяного сбора.
Дюля всем раздала по кружке, принимая их от Тани, наверное, чтобы рты заняли и не мешали ей вещать.
Потом села и прикурила от уголька, сорвавшегося с «керогаза». При этом закрыла глаза и стала странной манерой вдыхать в себя табачный дым.
Все молчали и терпеливо ждали продолжения. Все же не так много у нас было в последнее время таких вот развлечений в узком кругу.
– Но если все же соединяются двое, у которых взаимно все ребра от другого, то разъединить их не может уже никто и ничто, – сказала Дюлекан, выдыхая табачный дым, – даже духи и боги. Потому что это – Судьба. А Судьба старше и главнее богов. Судьбу даже боги боятся. Потому, что Судьба родилась раньше них.
Дюлекан снова затянулась и продолжила рассказывать, не открывая глаз:
– Жили в местности севернее Амура от Охотского моря до реки Тунгуски два рода ламутов. Один пас оленей и считался богатым, по сравнению с пешими рыболовами, потому как жить на одном месте может позволить себе только бедняк, у которого нет оленей, чтобы перевозить с места на место его разборный дом. А олени объедают все вокруг за три-четыре дня, и надо дальше кочевать. Но даже если пеший тунгус имел больше хороших вещей и денег, чем оленный, то все равно он считался бедным и недостойным даже стоять рядом с оленным тунгусом. Потому что потерять своих оленей эвен может, только прогневив богов и духов. А тот, кто прогневил духов, – по определению плохой и низкий человек.