Круглое бледное пятно в дымке начало превращаться в лицо.
- Майклсон? Майклсон, вы можете меня понять? Знаете, где вы? Кейн, поговори со мной.
Помню, тут я попытался ответить.
"Мертв", пытался я сказал. "Ты мертв".
- Саймон Феллер, - вмешался другой голос, не Маркхема. - Он бредит. Дайте ему умереть. Если он выживет, мы все пожалеем. Знаю по личному горькому опыту.
Тут я снова попытался засмеяться. Если бы я мог. Почему-то мысль "сколь многие могли бы сказать так же" казалась дико смешной.
- Это не ко мне, - отозвалось мутное лицо. - И не вам решать. Передадим в том же виде, в каком получили. Пусть договариваются о чем хотят, если помрет, их проблема.
- Целительная магия артан сильнее Хриловой?
- Просто... э, разная. Ну, зовите их.
Мутное лицо склонилось ближе и новые детали попали в фокус: серые прилизанные остатки волос, заостренная бородка цвета соли-с-перцем, слабая челюсть...
Это был Рабебел.
- Майклсон - может, ты не слышишь, но знай - ты всегда всё принимал на личный счет, но это просто бизнес. Точно. Я давно перестал тебя ненавидеть. Просто бизнес.
- Мертв... - В этот раз я ухитрился выдавить слова через зубы, не оставив кататься по раненому черепу. - Ты покойник...
- Вот: не может пошевелиться, едва говорит, а угрожает...
- Это не угроза. - Мертвец отступил, став пятном, потом тучкой. - Сейчас для него это простой факт.
И, прежде чем я смог призвать остатки здравого смысла из покореженного мозга, дела стали еще чудесатее.
- В соответствии с договором между нашими народами, - проговорил Маркхем, - я передаю беглеца в ваши руки и под вашу ответственность.
И две новые тени появились в поле моего зрения. Когда они склонились забрать меня, у обоих оказались нечеловеческие круглые головы с тошнотно знакомыми гримасами, какие можно увидеть в кривых зеркалах.
То было мое лицо.
Я узнал себя. Их. Я же вырос в рабочих трущобах Сан-Франциско. Социальную полицию не узнал бы лишь тот рабочий, что уже шесть дней как мертв.
- Администратор Хэри Майклсон. - Электронный скремблер в зеркальном шлеме социка не работал в физических константах Дома, голос был такой, будто он рукой зажал себе рот. - Вы арестованы по обвинению в злостном насильственном контакте с представителем высшей касты, а именно в убийстве праздножителя Маркуса Энтони Вило.
Знаете, это забавно...
Жизнь всегда умела вонзить мне нож в глаз в самое подходящее время.
Передача в лапы социальной полиции - это был тупой нож. Ржавый. Зазубренный. Полагаю, мне повезло.
Он вошел в левую глазницу и начал пилить синусы, пока скрип ржавой зазубренной метафорической стали по метафорической кости не поднял меня над личным горизонтом событий; и, хотя я не имел малейшего ключа к догадке, что происходит и где, сквозь боль и общее смятение смутно осознал, что ситуация нехороша для моего непосредственного будущего.