— Я не боюсь потерять ностальгию, — Броня двумя руками поправила обруч, немного съехавший из-за физического проявления несдержанности начальства. — Я боюсь потерять себя, утонув в ней.
Даркен осёкся. Он медленно, нехотя, преодолевая серьёзное внутреннее сопротивление, отпустил девушку. Руки, будто бы потеряли чувствительность. Каждый палец требовал сознательного усилия и тщательной концентрации внимания на себе.
— Вот как? — молодой человек виновато опустил голову. Его голос стал тише. — А ты не думала, что, быть может, та ностальгия и есть ты?
— Ностальгия и есть я? — улыбка некромагички обрела иные оттенки. Грусть. Но грусть человека, знающего нечто, недоступное другим, и сожалеющего именно о том, что он вынужден в одиночку нести своё знание. — Я всегда думала, что моя личность формируется не из исторических моментов и культурных продуктов, а из моих реакций на исторические моменты и культурные продукты. Что я нечто большее, чем кладезь воспоминаний о былом. Жизнь — это будущее, а не прошлое, а потому мои выводы об увиденном, услышанном и пережитом, куда ближе к тому, что можно назвать ядром моей личности, чем то, что я увидела, услышала и пережила. Ностальгируя, я не получаю ничего нового. Никакой свежей информации для обработки. С этой точки зрения, ностальгия куда более низкое удовольствие, чем тупая, но неизвестная доселе индийская комедия.
— Скажи мне, Броня, — два маленьких чёрных пятнышка зрачков бесцветных глаз Маллоя-младшего напоминали иголки. Казалось, ими можно уколоть, если смотреть слишком внимательно. — Боялась ли ты ностальгии так сильно, когда жила в своём прошлом мире?
— Нет, Дарк. Не боялась. Сколь сильно я бы не презирала ту жизнь, что была тогда, тот народ, с которым мне приходилось делить национальную идентичность, и тот строй, ставящий во главу угла капитал, а не социум, я не могу не признать: там и тогда жизнь была лучше. Моё настоящее в том мире не проигрывало моему прошлому настолько сильно.
— А моя жизнь… — молодой человек задумался. — Моя, наверное, была хуже. Но я всё ещё скучаю по той жизни. И больше всего о тех поступках, которые должен был совершить, но не совершил.
И вот, он ощутил на своём плече девичью ладонь. Такую, казалось бы хрупкую, но управляемую крепкой волей.
— Не лучше ли, чем грустить о прошлом впустую, обратить эту грусть в поступки будущего?
— Ох, я сделал это вчера, но… — молодой человек усмехнулся. — Теперь мне кажется, что зря. Не знаю. Понятия не имею.
— Мы не можем исправить ошибки прошлого, — небрежно пожала плечами Глашек. — А “вчера”, это прошлое, как ни крути.