— Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает: ошибки помогут мне стать лучше.
— Умный учится на чужих ошибках, лишь глупец — на своих.
— Поэтому я бы хотел помочь кое-кому исправить его ошибку, — Дарк увидел в этом повороте разговора возможность сменить тему на ту, что угодна ему. — Это несложно. Надо лишь надавить на одного бюргера, Вульфа.
Ответа пришлось подождать.
— Какое тебе дело до этого “кое-кого”? — слова вырвались изо рта вместе с клубами дыма.
— Это, потенциально, полезный человек. Безродная некромагичка, отличающаяся особой жестокостью к врагам. Как вы любите, отец: ей даже не нужно испытывать сильные эмоции, чтобы направить кого-то на больничную койку.
— Я её знаю? — несмотря на всю безэмоциональность, для сына Маллой-старший был открытой книгой. Он заинтересовался.
— Она учится у нас, в УСиМ, — Дарк почувствовал, что не сдержался и позволил улыбке на долю секунды коснуться правого уголка губ. — Броня Глашек.
— И в чём же она ошиблась?
— Устроила самосуд на территории Сковронского, — пояснил Маллой-младший. — Праведный, но самосуд. Сковронский — человек мелочный. Может такое не простить. Тем более, что и учился он не в УСиМ, а в ВАТИ. Конфликт магических школ…
Отец поднял руку, призывая сына помолчать.
— И каким же образом ты собираешься помочь? — уточнил он через пару затяжек.
— Я хочу, чтобы дело юридически было оформлено, как самооборона. Вульф — единственная проблема. Его отец слишком уверен в связях, хотя, по сути, никто и звать его никак. До Сковронского ему не менее трёх рукопожатий.
— Что же, займись, — соизволил дать своё благословение отец.
— Я бы хотел вашей помощи в этом вопросе, отец, — это уже раздражало. Как можно быть таким сухарём?
— Ты же сказал, что “это несложно”, — отметил родитель.
— Для вас. И для матушки, — вынужденно согласился Дарк. Этот разговор и так его унижал. Ради результата было не страшно унизиться и чуточку больше. — Я не справился.
— Значит, старайся лучше, — ответил он. — Свободен, — небрежный жест легче было прочитать, не как озвученное “свободен”, а как хлёсткое “прочь”. — Я хочу насладиться хорошим табаком. Один. Разве это преступление?