Он поднял ладонь:
– С помощью этого я могу прикоснуться к его миру, к Духовной реальности. Тронув Налана, я что-то почувствовал и увидел. А что, если я смогу перековать Клятвенный договор? Если Сплавленные перестанут возрождаться, разве это не даст нам искомое преимущество перед Враждой? И тогда мы заставим его вести переговоры на наших условиях.
Ясна задумчиво сложила руки на груди. Шут, однако, подался вперед.
– Знаешь, – прошептал он. – Я думаю, Черный Шип прав. Мне стыдно признаться, но он оказался дальновиднее нас. Он полезнее как узокователь, а не как генерал или даже монарх.
– Твои доводы хороши, дядя, – признала Ясна. – Я просто волнуюсь. Если твои способности настолько невероятны, экспериментировать с ними опасно. Мои первые опыты с духозаклинанием временами были губительными. Что произойдет, если ты, со своими более впечатляющими способностями, допустишь ошибку в схожей ситуации?
Это справедливое замечание вынудило их помрачнеть и взяться за вино. Они пили в тишине, размышляя. В это время мимо прошел принц-консорт Кмакл, направляясь к выходу из шатра и слушая письмоводительницу, которая зачитывала ему черновик послания к главам торговых гильдий города Тайлен.
– Еще кое-что, дядя, – заметила Ясна. – В последнее время я вижу, что ты смотришь на Кмакла с подозрительным прищуром. Я думала, Фэн и ее супруг тебе нравятся.
– Нравятся, – подтвердил Далинар. – Мне просто не по нраву то, с какой бюрократией Фэн вынуждена справляться, чтобы хоть что-то сделать. Азирцы еще хуже. Зачем называть своего правителя императором, если любое его решение должна подтвердить свора чиновников?
– Одно государство – конституционная монархия, другое – академическая республика, – весело сказала Ясна. – А чего ты ожидал?
– Король должен быть королем, – пробормотал он, одним глотком допивая вино.
– Обе формы правления уходят в глубь веков. Процедуры совершенствовались на протяжении поколений. Нам бы стоило у них поучиться. – Она задумчиво посмотрела на Далинара. – Вероятно, эпоха, когда вся власть могла быть сосредоточена в руках одного человека, приближается к концу. Не удивлюсь, если окажется, что я последний монарх в истинно алетийском смысле.
– Что бы сказал твой отец, услышав такие речи?
– Думаю, я бы сумела его убедить, – проговорила она. – Он был озабочен своим наследием. Хотел воздвигнуть нечто, способное продержаться не одно поколение. Его цели были похвальны, а вот методы… Управлять нашим королевством было трудно. Когда король полагается на латы и меч, он запросто может увидеть, как и то и другое от него ускользнет, потому что он ослабел. Сравни это с азирской системой: плохой Верховный не может в одиночку погубить государство.