Наставница не стала отнекиваться, наоборот, чуть ли не с щенячьим восторгом залепетала:
— Боюсь, чай здесь будет бессилен, — тонкие пальцы коснулись бледных висков. — У меня начинает раскалываться голова, не найдётся ли у вас хотя бы капелька алкоголя?
— Всё есть, прелестная, — перекинувшись взглядом с опешившим от наглости ведьмы дедом, ответил мужчина. — Пойдёмте. Кстати, меня зовут Хогурн.
— Очень приятно. А я Мариэлла, — представилась инквизиторша на лад западных областей Империи. — Я сейчас сама в ледяную статую превращусь. Далеко идти?
Дед чуть ли не вприрыжку приблизившись, деловито взял меня и Солаю под белы рученьки и повёл ко входу, прикрытому мороком. На два шага впереди шествовала Марианна в сопровождении Хогурна.
Внутри и вправду оказалось ещё холоднее, чем снаружи. Длинный тёмный коридор освещал живой огонёк, бегущий впереди процессии. В самом начале ледяной кишки находилась дверь в просторную комнату со столом и стульями, видимо, Вессер и Хогурн там дежурили, ожидая добычу. Нас провели мимо импровизированной сторожки. Больше ничего необычного я не заметила: земляной пол, притаившаяся по углам грязь, от которой не избавишься при всём желании.
Мы продолжали брести вперёд. Мужчина развлекал «госпожу» шутками, пару раз наставница заливалась звонким смехом, отражающимся от голых стен. Дед же, наоборот, угрюмо тянул нас вслед за парочкой, будто лакомую добычу. Как и предполагала Солая, вряд ли для нас это будет совсем безболезненно.
Тоннель подзатянулся, у меня начали замерзать пальчики на ногах: лёгкие кожаные сапожки хоть и оставляли впечатление изящества, вовсе не подходили к подобному климату.
Наконец земляная кишка закончилась. По каменным ступеням мы вышли на поверхность. На высоких деревянных сваях, в форме буквы «П» стояли несколько срубов, разных по размеру и общему состоянию. Точнее, всего здесь было построено шесть конструкций. Что-то из круглого, подручного бревна, что-то — из прямоугольного бруса. Кое-где дерево носило следы сильного износа, в то время как парочку конструкций построили не более нескольких месяцев назад. В центре импровизированного лагеря горели две костровые ямы. Нам ними, пуская в воздух пар, величественно возвышались два котла. Съестным пока ещё не пахло, но работники, угрюмые люди со взглядом каторжников, относительно резво суетились вокруг, подбрасывая дрова, чистя овощи и перебирая пучки оставшихся с зимы трав. Из осинника вынырнула группа людей, мужчин и женщин, на длинной палке, которую четверо несли на плечах, связанный по все конечностям, навсегда почил насильственным сном гордый лось.