— Руки чистые? На, открой и помажь пуповину. — Она протянула пузырек в сторону Миры, и та неуверенно взяла его и отвинтила крышку. — На диване вату возьми.
Мира смочила вату зеленкой и осторожно приложила ее к месту, где отрезали пуповину. Мальчик дернулся, но не расплакался. После этого акушерка ловко запеленала его и сунула конверт Мире.
Потом старушка откинула скатерть со второго куба. В нем была девочка. Она закричала сразу, как ее достали из куба, кричала и выкашливала жидкость, в которой провела столько лет. Акушерка так же аккуратно протерла ее, запеленала и передала ее мне.
— Все, деточки, идите.
— А как мы…
— Идите, идите. Мы все сделали. Теперь вы.
Я рассматривала обстановку комнаты, пустые резервуары, куски пуповины на столе. Следовало сделать фотографии, взять образцы пуповины и жидкости из кубов, но я просто смотрела и старалась запомнить все именно так, как есть: старичков, Миру и детей, кошку, которая так и не слезла с батареи, беспорядок на столе.
— Куда резервуары-то девать? — спросил жену старик, когда мы уже вышли в прихожую.
Пока они спорили о резервуарах, мы с Мирой оделись, неловко придерживая свертки и помогая друг другу.
— До свидания, — сказали мы хором.
Они оба улыбались как люди, закончившие тяжелую работу. Старик закрыл за нами дверь.
— Куда ты с ним? — спросила я, когда мы вышли на улицу.
— Домой. Отвезу домой, потом посмотрю, что с ним делать.
— Оставишь себе?
Мира посмотрела на младенца, и я поняла, что она приняла решение прямо сейчас.
— Да. Я видела, что бывает с детьми в приютах.
Я тоже вспомнила, как с криками «мама!» ко мне бежала толпа семилеток.
— А ты?
— Я тоже. Возьму в колледже перерыв на год.
— Расскажем им? — спросила Мира.
— Да. Расскажем, но позже. Знаешь, я подумала, что правильно наши родители сделали — растили нас как обычных людей.
Мы в очередной раз попрощались, и на этот раз я была уверена: мы скоро увидимся или созвонимся. Потом я набрала Ванин номер и, пока шли гудки, думала, не слишком ли это — просить его о помощи.
— Да? — удивленный голос.
— Мы договорились встретиться, — сказала я.
— Эм… я не думал, что в девять утра. Я собираюсь на пары.
— Слушай, мне нужна помощь. Это очень важно. И срочно. Мать же отдала тебе свою машину?
— Да. А что случилось?
— Мне нужно в Гатчину. Твои пары могут подождать?
— Ну, наверное, могут, если срочно. А ты где?
— У тебя под окном, — ответила я.
Через секунду штора в окне его комнаты отъехала в сторону, и его удивленное лицо возникло в темном зазоре.
— Что это ты держишь?
— Спускайся — расскажу.
Через несколько минут побитая «нексия» его матери выкатилась из арки. Он притормозил у промежутка в ограде, отделяющей тротуар от проезжей части. Я села на переднее сиденье, пристегнулась и только после этого посмотрела на него. Даже сидя в машине, он казался высоким — вырос за последние годы. Лицо немного похудело, а волосы стали светлее.