Мира тихо хрюкнула у меня за спиной.
— Ты будешь искать билеты или мы тут сидим, пока чуваки в серых костюмах не возьмут нас тепленькими? — поинтересовалась она.
— Ой, извини, я забыла, — спохватилась я. — Кажется, удобнее всего через Тулон. Правда, там больше времени уйдет на поездку по морю.
— На море мы почти невидимки, — заметила Мира.
— Посмотрю еще, может, есть что поближе. Надо еще состыковать с удобными перелетами, — пробормотала я себе под нос, скролля предложения перелетов до Тулона.
Тучное семейство услышало наш разговор, и наступила пауза, которая обычно наступала, когда собеседник собирался задать вопрос, русские ли мы.
— Вы русские? — осторожно спросил папаша.
— Да, русские, — ответила я.
Было видно, как он заскрипел мозгами, выбирая один из множества вопросов о далекой загадочной стране.
— А у вас бывает лето или все время снег и зима?
— Э-э-э, — затянула я, соображая, как уместить в од ном ответе Крайний Север и Краснодарский край.
— Все время зима, — коротко ответила ему Мира.
— Ого, — протянул он. — А какая температура?
— Где-то минус сорок градусов, — сообщила Мира.
— Фаренгейта? — уточнил сосед.
Мира стала в уме переводить Цельсии в Фаренгейты и на время замолчала. В эту паузу я рассказала, что Россия большая, почти как Америка, что климат везде разный и что у нас холодная зима и теплое лето.
— И летом совсем не идет снег? — с подозрением уточнила мамаша.
Я добавила, что лето у нас самое обычное — конечно, не такое, как во Флориде, но теплое и можно купаться в море или в речке. Они кивали, но как будто не верили.
— Да не распинайся ты, не поверят, — подтверждая мои мысли, сказала по-русски Мира. — Никто не верит.
Я не узнала, поверили они мне или нет, но поинтересовалась, откуда они приехали (Гамбург, Арканзас) и кем работают (официантка и механик).
— Мой Джон на хорошем счету в своей мастерской, — сказала женщина, потрепав мужа по обгоревшему загривку.
«Вот, обычная семья, — подумала я. — Не то что у меня».
Я нашла в рюкзаке помятый блокнот и карандаш и набросала их, пока видела натуру, схематично, чтобы потом этот скетч пробудил цвета, запахи, горячий ветер и влажный воздух, мать, отца и дочь, которые приехали из Арканзаса. Может быть, позже на рисунке они переплетутся со мной, столкнутся, совьются линии, побегут вперед, а может, уткнутся в песок и останутся здесь навсегда, на пляже Санни-Айлс. Девочка поинтересовалась, что я там рисую, и я показала ей. Она обрадовалась и попросила подарить ей набросок, и я, конечно, отдала. Не без сожаления, но так было лучше.