Я дернулась, пытаясь освободиться, и он сжал плечо сильнее, так, что я вскрикнула. Я изо всех сил выкручивалась и лягнула его по ноге. Получилось не очень — кроссовки я сняла, а голой пяткой было не больно. Второй мужчина уже схватил Миру за руку и тянул ее с шезлонга. Она заверещала — высоко и пронзительно, у меня даже зазвенело в ушах. А через секунду я поняла, зачем она это сделала. На нас уставился весь пляж — люди поднимались с лежаков, выходили из воды, смотрели, как двое агентов Смитов волокут с пляжа двух девушек.
— Отстаньте! — вопила Мира по-русски.
Мы не слишком сопротивлялись — знали, что может дойти и до стрельбы, как позавчера в галерее. Но тут произошел неожиданный поворот в сюжете. Джон и бомбическая мамаша, сидевшие до того на своих полотенцах на песке, подскочили, проявив невиданную для толстяков прыть, и в несколько прыжков оказались возле нас. Мой агент при виде несущейся на него туши ослабил хватку, и мне удалось вырваться, а через секунду пятерня Bomb Mommy врезалась ему в щеку, и он, мотнув подбородком в небо, в падении развернулся на сто восемьдесят градусов и приземлился на песок. Мамаша (а весом она была, наверно, в тонну) шагнула к нему, поставила ногу ему на спину и слегка придавила, отчего безликий захрипел.
— Убегайте, — крикнула она мне в лицо, — давайте, чего стоите? Мы их задержим!
Я посмотрела на Миру — она тоже была свободна. Джон одной рукой мотал второго Смита из стороны в сторону, и его голова болталась, как у тряпичной куклы. Я ринулась к нашим шезлонгам.
— Стой! С ума сошла? — крикнула Мира мне вслед.
Но я хватала наши вещи и рассовывала их по рюкзакам — без них мы не смогли бы двигаться дальше.
Мира перехватила свой рюкзак, подняла с песка мой телефон. Я сгребла в охапку нашу одежду и обувь, и мы промчались мимо бомбического семейства, которое все еще удерживало обоих агентов.
Мы бежали к бульвару, и песок обжигал босые ноги.
— Спасибо! — крикнула я, оборачиваясь на ходу.
Джон повернулся и кивнул мне, как бы отвечая: «Нет проблем».
Мы остановились под крышей с раздевалками и туалетами, натянули кроссовки и снова бросились бежать.
— Боже, я не знаю, что делать, — отчаянно сказала Мира. У нее кривилось лицо, как у ребенка, готового разреветься.
Не может быть! Она всегда знала, что и как именно делать. Но я с удивлением заметила, что ее паника не расшатала меня, а, наоборот, успокоила.
— Надо добраться до Рима. Там будет папа. Он поможет, — ответила я, задыхаясь, и перешла на шаг. — Все, не бежим. Надо быть незаметными.
Теперь мы шли быстрым шагом, углубляясь в квартал с кондоминиумами, дальше от моря, в обычный жилой район, где прогуливались старички и мамы с колясками.