— Твое дело? Нешуточное, говоришь? — переспросила Таня, и ее тон подсказал Андрею Анатольевичу: лучше помолчать.
Таня говорила несколько минут. Она напомнила отцу, что устроила его в отдельную палату и сделала все, чтобы за ним был лучший уход. Что очень устает, работая с раннего утра и до вечера. Что ей некогда заниматься его фантазиями, которые были хороши, когда ей было пятнадцать, но не сейчас, когда у нее трое детей, включая его самого, о которых надо заботиться. Она сказала, что привезет ему планшет завтра утром, а если ее срочно вызовут на работу, то только вечером и пусть он займет себя чем-нибудь полезным и отстанет от нее и от медсестры.
Андрей Анатольевич жалобным голосом попросил дочку хотя бы пополнить баланс его мобильника. Она пообещала, что сделает это, как только уложит обеих девочек, и попросила передать трубку медсестре. Расстроенный Хранитель молча протянул трубку медсестре, постоял, слушая, как Таня просит ее больше не давать ему мобильный телефон, а также отказывать во всяких странных, подозрительных просьбах.
— Каких, например? — переспросила сестра.
Таня принялась объяснять. Андрей Анатольевич не слушал, знал, что она скажет. Не давать ему смартфоны и планшеты. Не слушать околесицу о выращенных в лаборатории детях, которых надо спасти. Не поддаваться просьбам выпустить его погулять на полчасика — полчасика могут растянуться до вечера, и он пропустит процедуры. Не давать ему карты.
— Карты у нас в больнице запрещены, — доверительно сообщила медсестра.
— Я говорю не об игральных картах, а о карте города или Ленобласти.
— А их-то почему нельзя? — изумилась медсестра.
Из трубки вместо ответа раздался протяжный вздох, который, как дуновение ветра, принес Андрею Анатольевичу образ Тани. Сидит на стуле в кухне утомленная, тушь размазана, волосы собраны в пучок. Плюшевый халат местами вытерся. Одной рукой она прижимает к уху телефон, другой кормит младшую дочку кашей. Обе девочки смотрят мультфильм на стоящем на столе планшете.
Медсестра дослушала Таню, кивая и отвечая «да, да», потом попрощалась и положила трубку в карман.
— Вот так. Со всех сторон ничего нельзя, — улыбнулась она Андрею Анатольевичу. Он нахохлился, сидя на кровати. — Сейчас принесу вторую капельницу. Сходите в туалет, она на несколько часов. Помочь?
Андрей Анатольевич отказался, упрямо дернув подбородком. Он скинул ноги с кровати и посидел, борясь с головокружением. Потом осторожно встал и поковылял к туалету, опираясь рукой о стену. Когда он вернулся в постель, вошла медсестра. Она везла с собой пластиковый держатель с бутылью наверху, его колеса мягко шуршали по линолеуму. Капельница и впрямь заняла два с половиной часа, и к концу процедуры Андрей Анатольевич размяк и почти уснул. Однако ближе к отбою самочувствие его улучшилось, он съел дожидавшиеся его с ужина морковное пюре и рыбную котлету, запил их отваром из шиповника и понял, что почти совсем пришел в себя.