– И вовсе я не училась, – призналась я. – Это интуитивная природная магия. Неакадемическая.
Лицо лорда Винтергардена стало задумчивым. Он выпрямился, походил туда-сюда по комнате. Я смотрела на него сверху вниз, почти не испытывая неловкости из-за того, что лежу в присутствии едва знакомого мужчины.
– Значит, интуитивная?
– Да. Между прочим, это вовсе не секрет. О том, что я владею природной магией, сказано в моих рекомендательных письмах. Вы же не думаете, будто я обманываю своих нанимателей, скрывая наличие дара? Я честная девушка!
– Не сомневаюсь в этом, миз Лоренц. Вот только официально признанным видом магии в Элхорне – и не только здесь, как мне известно, – является академическая магия. Та, которой можно выучиться, которую можно систематизировать и описать, которой можно управлять, зная ее законы и основы. Об интуиции здесь и речи нет. Видите разницу?
– Вижу, но не моя вина в том, что природной магии не учат, – фыркнула я. Винтергарден явно сел на своего любимого конька. Он, случайно, не ректор магической академии?
– Если бы вы учились, то знали бы об откате и о том, чем он вам грозит, – произнес он назидательно.
– Чем? – испугалась я.
– Если бы меня здесь не оказалось, остальные не поняли бы, что с вами. Решили бы, что это обыкновенная простуда после того, как вы промокли под дождем. Однако обычное лечение не возымело бы эффекта, и, если ваш организм недостаточно силен, это могло бы иметь последствия – от потери дара до серьезной физической болезни.
– Простите… я действительно не знала…
Да и откуда мне было об этом знать? Мое владение природной магией проявилось в детстве, больше в семье магов не было, а тот, которого пригласили для консультации, как раз и сообщил, что в академиях такие, как я, не учатся. Обычно я не пользовалась своим даром для чего-то серьезного, а об откате слышала лишь краем уха.
– Теперь знаете, миз Лоренц. Но молнии… Похоже, ваша магия сильнее, чем обычно бывает у природников, – заметил Доминик Винтергарден, и мне очень не понравился исследовательский интерес в его голосе.
– Я больше не буду, – сказала я. Наверное, это прозвучало смешно и по-детски. Я в самом деле почувствовала себя ребенком, вынужденным оправдываться перед взрослым.
А затем рассердилась. Почему я вообще должна искать какие-то оправдания? Не моя вина, что тех, кто рождался с даром природной магии, не брали в академии.
Хотя, может быть, в Элхорне дело обстояло по-другому?
– Нет, – ответил мне Доминик Винтергарден, когда я задала ему этот вопрос. – Людей с таким даром очень мало, причем академическая магия им не дается. Были случаи, когда природников брали в академию, но те во всем отставали от других студентов, а составлять для них специальную программу посчитали бессмысленным.