Слухи о покушении на государыню и наследника престола просочились в столицу, и она уже бурлила. Стоило только бросить искру, и от британского посольства не останется и камушка. Я даже предложил Николаю осуществить налет на него под маскировкой народного волнения, немного пострелять, а заодно и посольский архив прикарманить. Да и первое отделение, готовящееся как спецназ, на практике опробовать. Но император на это пока не пошел.
Многозначно отмечу, что пока. По глазам видел, как Николаю хочется это сделать. Но был еще один нарыв. И звали его великий князь Владимир Александрович. Тот, узнав о случившемся в Гатчине, резко «заболел», даже не приехал с соболезнованиями, в отличие от других Романовых. Отделался телеграммой. А вот в его дом зачастили командиры и офицеры гвардейских полков. Кое-кто из британского посольства также отметился.
Наблюдение за домом великого князя, который также располагался недалеко от английского посольства на Дворцовой набережной, круглосуточно велось из Петропавловской крепости. Складывающая картина за последние два дня была удручающей. Похоже, готовился новый гвардейский переворот под предводительством дяди императора.
Я посмотрел в направлении, где располагался дом-дворец великого князя, но то отверстие, которое было проделано для наблюдения за Дворцовой набережной, закрыл спиной Буров. Последние два дня мы работали с ним парой, так как Горелов и Зарянский наблюдали из Петропавловки за Владимиром Александровичем.
Окинул взглядом сторожку. Натюрморт на столе – а-ля попойка по-русски. Четверть казенки, в которой осталось чуть меньше половины, куски хлеба, сала, огрызки соленых огурцов, две надкусанные репы. Даже и не поверишь, что всё почти в одно горло схомячил сторож, к которому нагрянули нежданные родственники. «Родственников» тот не узнал, но на халяву накинулся с каким-то вдохновением алкоголика со стажем. Сейчас лежал на каких-то нарах с тряпьем, что в этом помещении было постелью, и сотрясал воздух могучим храпом, отравляя воздух перегаром. В печурке типа буржуйки потрескивали дрова, добавляя угара.
– Едут, – довольно громко, чтобы перекрыть храп, произнес Буров.
– Принял, – ответил я и, откинув холстину, поднял с пола карабин.
Для операции из запасов центра выбрал переделанный для охоты карабин «Маузер 98» с оптикой от фирмы «Optische Anstalt C.P. Goerz» со стволом длиной всего четыреста пятьдесят миллиметров. В мастерской центра на него приладили глушитель, и получилась убойная штучка, отлично работающая на двести метров.
Встав на колено, положил цевье на собранную подставку, так чтобы срез глушителя находился в полуметре от отверстия в стене сараюшки. Приладился к прикладу, левой рукой поправив накладную бороду, чтобы она не мешала, и начал успокаиваться, настраиваясь на выстрел. Сектор обстрела был небольшим. Всё зависело от того, как встанет экипаж. При самом плохом раскладе у меня будет пара-тройка шагов, которые посол сделает до двери.