Я открыл глаза и, повернув голову налево, уткнулся носом в копну светлых волос, пахнущих какими-то травами. Прижавшись лицом к моему предплечью, рядом посапывала моя венчанная жена Мария Аркадьевна Аленина-Зейская.
Два дня назад, двадцать девятого июня, на День святых апостолов Петра и Павла в гатчинском кафедральном соборе Святого Апостола Павла произошло наше венчание. А потом была свадьба в Гатчинском дворце.
Признаюсь, я долго находился в шоке, когда Николай после моей помолвки на дне рождения Марии заявил, что моя свадьба с Беневской будет проходить у них во дворце, а император и императрица будут моими посажеными родителями. В таком же шоке находилась Маша, когда я ей об этом сообщил, и мои будущие тесть и теща, которые в начале июня прибыли в столицу из Владивостока по прямому указанию императора.
А потом началась предсвадебная суета. Хотя почти все затраты на свадебное торжество взвалила на себя императорская чета, но в грязь перед гостями, в числе которых будет практически всё семейство Романовых, ударить было нельзя. Поэтому пришлось раскупорить свою давнюю заначку – самородки Золотого Лю.
Еще перед поступлением в Николаевскую академию я перевез из станицы Черняева в свое имение мешочек с золотом. Как оказалось, в нем было чуть больше тридцати фунтов высокопробных самородков, за которые я получил пятнадцать тысяч рублей. Плюс к этому доходы от имения. Сазонов как-то извернулся и вручил мне десять тысяч. Золотой у меня управляющий.
«Курковицкий энд Калитинский колхоз» достиг уже ста двадцати дворов, занятых на производстве картофеля, производных из него, масла и круп, дающих отличный доход. По докладу Александра Ивановича, в этом году, несмотря на ожидаемый неурожай зерновых, снижения дохода не предвидится. Картофель должен уродиться отлично, травы хорошие, масла будет много.
Кстати, когда Аркадий Семёнович и Нина Викторовна посетили мои усадьбы, то были приятно удивлены видом деревень и тем, как выглядят в них крестьяне и их дети, а также тем уважением, каким я у них пользуюсь.
– Да, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Когда вы, Тимофей Васильевич, рассказывали во Владивостоке о своих имениях и как у вас живут крестьяне, я, признаться, подумал, что вы преувеличиваете. Когда пришло восторженное письмо от сына после посещения ваших хозяйств, я оправдал эту восторженность его молодостью и неопытностью. Теперь же вижу, что и вы, и сын преуменьшили. Я еще ни разу не видел у крестьян одной деревни таких богатых хозяйств, – произнес Беневский, сидевший с женой вместе со мной в нанятом на станции конном экипаже, глядя, как встреченные по пути крестьяне и крестьянки, крестясь, низко кланяются, а потом вслед несется: «С приездом, ваше благородие…», «Сохрани вас Христос…», «Здоровья вам, барин…», «Спаси вас Боже…»