Зимой Френсис все время обмораживалась, а у Вин начался кашель, и длился он бесконечно долго, лишая ее последних сил. К тому же Вин тогда голодала, как никогда. В декабре 1917 года Френсис вместе с матерью отправилась за покупками в Уидкомб. Она уже несколько недель копила карманные деньги, чтобы купить Вин подарок, и теперь потратила много времени на его поиски. Френсис хотела подарить подруге что-нибудь «взрослое», потому что больше всего на свете та желала заполучить одежду или какую-нибудь вещицу своей старшей сестры. Наконец, когда терпение матери почти лопнуло и она запахнула воротник пальто у самого горла, чтобы спастись от задувающего ледяного ветра, Френсис нашла брошку на одном из рыночных прилавков. И хотя она была сделана из жести, но зато очень ярко раскрашена. Это была брошь в виде цветка нарцисса, которая, по словам матери, была идеальным подарком для уроженки Уэлса. Желтая краска на лепестках, бледно-зеленая – на длинных заостренных листьях и острая булавка на внутренней стороне.
В канун Рождества Вин пришла к Френсис на чай.
– Хочешь еще, Вин? – сказал Дерек, предлагая ей последний кусочек пирога с мясом, на который та пристально смотрела.
Вин быстро взяла пирог, опасаясь, как бы Дерек не передумал.
– Это нечестно! – возмутился Кит, но Сьюзен осекла его:
– Тебе достаточно, Кит. Завтра ты получишь больше, – многозначительно добавила она.
– Это просто восхитительно, миссис Эллиот, – сказала Вин, откусывая верхушку пирога.
Френсис вспомнила, что точно так же Сесилия часто говорит Пэм, и это ее рассмешило.
– Спасибо, Бронвин, – поблагодарила мама с польщенным видом, что рассмешило Френсис еще больше.
– О господи, простушка-хохотушка, – сказал Кит, закатывая глаза.
Они сделали бумажные гирлянды и повесили их крест-накрест по всей комнате, а в гостиной нарядили маленькую рождественскую елку, установленную в ведро с камнями. На дереве были ленты, свечи и несколько спрятанных в ветвях драгоценных конфет, которые Френсис запретила Вин воровать. Вместо этого она вручила подруге подарок и с восторгом наблюдала, как та, затаив дыхание, развернула сверток с брошью и глаза ее загорелись.
– Френсис, это самый лучший подарок на свете, – сказала Вин, и Френсис всем своим существом почувствовала, что она действительно так считает.
И уже не имело значения, что у Вин не было подарка для Френсис, она ничего и не ожидала, а Вин не нужно было объясняться. У нее не водилось карманных денег, и для нее не существовало походов за покупками в Уидкомб вместе с матерью.
– Ты самая лучшая подруга на свете, – сказала Вин, обнимая Френсис и при этом не отрывая взгляда от броши, приколотой к желтой кофте.