– Да. Я просто… Она никогда ничего тебе не говорила про меня?
– Что, например?
Долгое молчание.
– Ну, типа, про поцелуи.
Ганси молчал. Вообще-то Блу много говорила ему про поцелуи. В частности, что ей всю жизнь твердили, будто она убьет своего возлюбленного, если поцелует его. Странно было вспоминать теперь ту минуту. Тогда Ганси не поверил Блу. Теперь бы поверил. Она была причудливым, но благоразумным созданием. Как утконос. Или круглый сэндвич, вроде тех, что подают на изысканных вечеринках.
А еще она попросила Ганси не передавать Адаму ее слова.
– Поцелуи? – уклончиво переспросил он. – Что у вас происходит?
Из комнаты Ронана вновь донесся грохот, а за ним – смех. Ганси подумал, что, наверное, надо их остановить, пока не подъехали машины с мигалками.
– Не знаю. Она не хочет целоваться, – ответил Адам. – Пожалуй, я ее не виню. Я сам не знаю, что делаю.
– А ты спрашивал, почему она не хочет? – поинтересовался Ганси, хотя не желал слышать ответ.
Этот разговор вдруг сразу утомил его.
– Она сказала, что еще слишком молода.
– Наверно, так и есть.
Ганси понятия не имел, сколько лет Блу. Он знал, что она перешла в последний класс. Ей могло быть и шестнадцать, и восемнадцать. Или двадцать два, просто она была маленького роста и отставала в учебе.
– Я не знаю, Ганси. Это вообще похоже на что-то серьезное? У тебя было гораздо больше девушек, чем у меня.
– Сейчас-то никого нет.
– Кроме Глендауэра.
Ганси не стал спорить.
– Слушай, Адам. Мне кажется, дело не в тебе. По-моему, ты ей нравишься.
Адаму явно не понравился ответ, потому что он промолчал. И это дало Ганси время припомнить ту минуту, когда он впервые подошел к Блу в «Нино» от имени Адама. И какой крах потерпел. С тех пор он успел придумать десяток различных способов сделать это лучше.
Какие глупости. Всё ведь наладилось, не так ли? Блу и Адам обрели друг друга. То, что Ганси выставил себя призовым идиотом в день их первой встречи, ничего не изменило.
– Ни за что! – крикнул Ной, но без особой уверенности.
Он уже почти смеялся.
– Ни за что…
Ганси пихнул рулон с такой силой, что тот вылетел из круга света. Ганси встал и подошел к окну на восточной стене. Облокотившись о раму, он прижался лбом к стеклу и уставился на обширное черное пространство Генриетты.
Некогда ему приснилось, как он нашел Глендауэра. Это был не вполне момент находки, а, вероятно, следующий день. Ганси прекрасно помнил ощущение. Не радость – скорее, отсутствие боли. Он не мог забыть ту легкость. Свободу.
– Не хочу, чтобы всё пошло наперекосяк, – наконец сказал Адам.
– У вас всё плохо?