«Печально, конечно, но не совсем неожиданно, пожалуй».
«Тильда чувствовала себя не лучшим образом, она уже потеряла контроль над собой».
Как будто Тильда сама виновата в своей смерти. Они осуждают ее, пытаются спрятать это под маской озабоченности.
Я пишу нашим друзьям. Юханнес единственный отвечает. Он обещает прийти ко мне завтра. Все остальные молчат. По их комментариям я вижу, что они в Сети.
И, скорее всего, видели мои сообщения.
Я сплю. Просыпаюсь, когда Джудетт входит с бутербродом и чашкой чая и ставит их на тумбочку. Она гладит меня по щеке холодной рукой.
– Такое впечатление, что у тебя температура, – говорит она.
В следующий раз я просыпаюсь от воплей. В комнате темно. За окном вечер. Я шарю рукой вдоль провода ночника, пока не нахожу выключатель. Крики повторяются, целый хор из них, и я все вспоминаю. Сегодня вечером снова футбольный матч. Второй полуфинал. И вопят в квартире этажом ниже. Я зажигаю свет и, надев наушники, включаю музыку и увеличиваю громкость, пока уши не начинают болеть. Никакого толка. Я все равно слышу голоса, как реальные, так и воображаемые.
Свет экрана слепит глаза, когда я читаю комментарии под последним селфи Тильды:
«Наверное, ее бывший постарался. Он был просто одержим ею».
У меня все холодеет внутри. Я кликаю по неизвестному аккаунту, он оказывается закрытым. Я возвращаюсь к фотографии.
«Он всегда казался мне странным».
Это написала девица, которая сейчас пошла бы в девятый класс. Она тоже веселилась с нами в бассейне.
«Симон никогда не сделал бы ничего такого», – Юханнес защищает меня.
Автор первого комментария отвечает:
«Твои слова ничего не стоят, поскольку ты его лучший друг».
Мое сердце бьется так сильно, что я наверняка не смогу заснуть, во всяком случае, так кажется, но внезапно я просыпаюсь опять, когда замолкает музыка. Я смотрю на телефон. Аккумулятор разрядился. Лампа горит и в кровати слишком тепло. Я снимаю наушники и оборачиваюсь. Вздрагиваю, увидев Стину, лежащую рядом.
Она крепко спит прямо поверх одеяла. Одна щека прижата к подушке, очки перекосились.
От жары я испытываю нечто вроде клаустрофобии и сбрасываю с себя одеяло. Стина просыпается и растерянно оглядывается.
– Я заснула, – говорит она и трет глаза.
– А тебе не надо на работу сегодня вечером?
– Я взяла выходной. Надеялась, что мы сможем поговорить о случившемся.
Она поправляет очки.
Что бы я делал, если бы ее не оказалось дома, когда пришла Мария?
Я внезапно чувствую желание поговорить с ней. Мне необходимо это.
– По-твоему, я убил ее? – слышу я собственный голос.
Стина моргает, приподнимается на одном локте.