– Сделайте. А тебе, Лаврентий, особое задание, наблюдение за Троцким. Чует мое сердце, что к нему приедут гости с интересным предложением, от которого обычно не отказываются.
Предчувствие не обмануло вождя. Через пять дней после совещания в Кремле наружное наблюдение зафиксировало появление гостей на мексиканской вилле Троцкого, которых тот с радостью принял.
О чем говорил лидер IV Интернационала с посланниками большого капитала, было пока неизвестно. Своих людей в близком окружении Троцкого, способных осветить этот вопрос, у Берии не было, но уже сам визит давал обильную пищу для размышлений.
Когда нарком НКВД доложил Сталину о встрече, тот сильно встревожился.
– Троцкий, конечно, отказался возглавить правительство до того, как финны нанесут нам серьезное поражение. Вот тогда, когда на всех углах будут кричать о сокрушительном разгроме нашей армии, можно будет выходить из подполья и объявлять о своих претензиях на власть. Как он говорил: «Власть надо брать, когда войска противника будут стоять в ста километрах от столицы». Все верно, самый удобный момент для переворота.
Вождь внимательно посмотрел на наркома.
– Троцкий стал нам очень опасен. Первый раз он нам крепко нагадил в Испании, когда его сторонники подняли мятеж в Барселоне и спутали нам все карты в борьбе с Франко. Теперь он вступил в связь с американцами и англичанами и готов возглавить новое российское правительство… – Сталин сделал паузу, а затем, собравшись с духом, произнес: – Его надо убирать, и чем скорее, тем лучше. Даже если нам удастся сорвать новую иностранную интервенцию в Россию, он по-прежнему будет представлять для нас смертельную угрозу. Ради достижения своей цели он пойдет на союз с кем угодно. С англичанами, американцами, немцами, японцами, хоть с чертом и дьяволом. Его нужно убирать. Это можно будет поручить мексиканским товарищам?
– Да, конечно. Комбриг Сикейрос рвется в бой. У него свои счеты с троцкистами по Испании.
– Вот и отлично. Пошлите надежного человека ему в помощь и приступайте. Троцкий в Финляндии, а тем более в Архангельске – это бомба.
Сталин встал, подошел к висевшей на стене карте Советского Союза и негромко произнес:
– До Ленинграда всего двадцать семь километров, но их еще надо суметь пройти.
Финны, так же как и кремлевский горец, хорошо умели считать километры и надеялись их быстро преодолеть. Воинственный угар вскружил голову не только высоким политикам, но и простым солдатам и офицерам. В войсках, придвинутых в предполье к линии Маннергейма в районе реки Сестры, шли жаркие дискуссии о предстоящем походе на восток.